Два значимых для местной экономики юбилея отмечает в 2024 году Ивановская область. Летом исполнилось 90 лет промыслу холуйской лаковой миниатюры, в декабре предстоит отпраздновать столетие палехского искусства. Чтобы хранить и развивать ремесленные традиции, нужны прежде всего увлеченные люди — мастера и те, кто помогает им удержаться на рынке. Как готовят специалистов для художественных промыслов, чем пытаются привлечь их работодатели и какая господдержка была бы для отрасли оптимальной? Беседуем с ректором Холуйского института лаковой миниатюрной живописи имени Н. Харламова и директором вышивальной артели "Холуйская строчка" Ильей Семеновым.
В "селе-академии" традиционно набирают студентов на отделение лаковой живописи и художественной вышивки. Популярны ли эти специальности у абитуриентов?
Илья Семенов: Пока прием ведется только на среднее профессиональное образование, на бюджете — 14 мест. И дальше они распределяются: если на вышивку приходит, допустим, пятеро, то девять зачисляем на лаки. Миниатюрная живопись всегда была более популярна. Для сравнения: году в 1980-м на первый курс брали человек 20-25, и они делились примерно поровну. В 2010-м конкурс составлял семь человек на место. Сейчас в связи с демографической ситуацией даже в Иванове большинство техникумов и колледжей не добирают первокурсников, у нас тоже конкурса практически нет. В то же время были желающие поступить на платной основе на программу высшего образования. В итоге они прошли на СПО на бюджет. Мы подсчитали, что обучение будет стоить 120 тысяч в год. Квартиру в Холуе можно снять за 5-6 тысяч в месяц, на двоих это 2,5-3 тысячи, вроде бы приемлемо. Но когда средняя зарплата по региону — 32 500, конечно, стоимость обучения все равно немалая. Надеемся, что в следующем году нам пойдут навстречу и выделят хотя бы десять бюджетных мест на высшее образование по лаковой миниатюре и вышивке.
Чем будет отличаться программа?
Илья Семенов: Дело в том, что вузам в России предстоит перейти от модели бакалавриат — магистратура к модели базового высшего образования сроком от четырех до шести лет. Те, кто строит ракеты, вероятно, будут учиться шесть лет. В области художественного образования нас вроде бы ждут пятилетние программы. Это удобный срок. Потому что если в советское время в Холуйском училище студенты осваивали главным образом мастерство и разработке композиции, то теперь у них в учебном плане стоят география, математика, история, русский язык, литература, информатика, астрономия… Часов на мастерство, соответственно, намного меньше. И ребята не успевают выйти на нужный уровень, наработать навыки. Поэтому и в ремесленном производстве многое упрощается. И чтобы все-таки стать не просто бездумным исполнителем, а человеком творческим, лучше, конечно, получать высшее образование.
Нужно на федеральном уровне продвигать не просто конкретные промыслы, а саму отрасль
А запрос-то на выпускников есть? Куда они идут работать?
Илья Семенов: В этом году из выпуска СПО два человека пошли устраиваться на Холуйскую фабрику лаковой миниатюры, там сменился собственник, вроде бы есть и заказы, и готовность принимать молодежь. Вышивальщицы… Ну вот, например, у нас в "Холуйской строчке" большинство сотрудниц в разные годы окончило как раз местный институт (училище). Профильное образование по вышивке получить уже практически негде. Это ярко видно по ситуации с Городцом: золотное шитье загибается, роспись — ни шатко ни валко… Почему? Нет учебного заведения. В свое время училище закрылось, его пытались возродить несколько лет назад, но не нашли преподавателей. Холую повезло больше, тут есть наша Ирина Анатольевна Комиссарова, которая и в артели тон задает, и параллельно преподает на отделении вышивки. В целом — понятно, что кто-то идет учиться, просто чтобы время провести и диплом получить, а потом спокойно зарабатывает маникюром или дизайном бровей. Кто-то замуж выходит: один декрет, второй, третий — "ну и куда мне теперь вышивать" … Но даже если из десяти выпускников двое придут в промысел, это уже хорошо.
Невозможно быстро наверстать то, что упущено за десятилетия. Знаете, мы тут в начале года искали в архиве информацию по производствам, обнаружили, что по области было аж 12 строчевышивальных артелей. Иваново, Шуя, Палех, Лух, Верхний Ландех, Пестяки, Пучеж, Тейково… И это неполный список. В советское время над ними, само собой, была серьезная организация под названием Строчпотребсоюз, которая обеспечивала всем: вот вам деньги, нитки, ткани, заказы. В Холуе, например, тогда часто вышивали блузы на тонких тканях (батисте, маркизете, шелке), работали со льном, в меньшей степени с хлопком. До 60 процентов продукции шло за рубеж. Государство получало валюту, предприятия чувствовали себя достаточно привольно. В 1990-е эта система приказала долго жить, стало непонятно, что, как и куда продавать, где брать средства. И если на Холуйской строчевышивальной фабрике до того в среднем работало 170-180 человек, то в 2003 году она закрывалась с четырьмя сотрудниками. Пыталась перестроиться с вышивки на пошив того же постельного белья с минимальным декором, но не нашла каналов сбыта. Шуйская фабрика продержалась на плаву дольше, но в 2023-м, к сожалению, тоже обанкротилась. Ну какое может быть развитие, когда предприятия нет ни в одной соцсети, его найти — проблема, дозвониться — проблема… И, само собой, кадры немолодые — с этим всегда тяжело.
Когда мы открывали "Холуйскую строчку", то изначально все-таки были больше ориентированы на молодежь. Пускай у начинающих скорость работы не такая высокая, но с этим надо мириться, иначе вы упретесь, как и большинство предприятий народных промыслов, в то, что средний возраст сотрудников — за 60 лет, люди выходят на пенсию, и процесс останавливается.
Почему не идут молодые — из-за зарплат?
Илья Семенов: Да, может, и не только из-за них. Конечно, сектор художественных промыслов не очень большой и не очень денежный. Но, скажем, фабрика "Городецкая золотная вышивка", с которой мы тесно общаемся, может обеспечить зарплаты на уровне средних по Городцу — 45-50 тысяч. А притока молодежи все равно нет. Непрестижно. Конечно, престиж и деньги взаимосвязаны. Когда я заканчивал аспирантуру, зарплата молодого преподавателя в вузе была 17 тысяч рублей. Десять тысяч на аренду квартиры, на остальное — гуляй, развлекайся. Сейчас преподаватель получает двойной размер средней зарплаты по региону, это более привлекательные условия для молодежи. Безусловно, нельзя сравнивать возможности государственного сектора и микропредприятий, но без повышения престижа профессий в художественных промыслах мы никуда не денемся.
Каким образом это можно было бы делать?
Илья Семенов: Думаю, нужно на федеральном уровне продвигать не просто конкретные промыслы, а саму отрасль, чтобы люди знали, что в нашей стране создаются такие интересные, нередко уникальные изделия. Какие-нибудь салфеточки с вышитым чертополохом, которые у нас в артели стали ходовым товаром, — это не какая-то простецкая вышивка на компьютере, как на шифоновых шарфах, а художественное изделие. Нужны такие проекты, как выставка "Россия" на ВДНХ, как "Культурный код. Наследие. Мода" во Всероссийском музее декоративного искусства. То есть бюджетные средства нужно вкладывать не в сами предприятия, а в освещение того, что они есть — вот такие разные, необычные… Допустим, мезенскую роспись уже все знают, изделия архангельских, уральских, сибирских мастеров охотно раскупают на той же ежегодной выставке "Ладья". Так может получиться и с вышивкой, и с росписями, характерными для центральной России. Просто он них нужно где-то услышать, где-то их увидеть и понять, что даже в модных скандинавских интерьерах отдельные предметы с русским декором смотрятся красиво.
Что сегодня востребовано из вышитых изделий — и насколько это можно считать именно продолжением традиции?
Илья Семенов: С традицией вопрос неоднозначный. Взять хотя бы этот чертополох или лимоны, которые в Холуе вышивают на салфетках и скатертях. Это уже серийная продукция, которая пользуется спросом. Продолжает ли она историю местного промысла? Знатоки, наверное, будут спорить. На холуйской фабрике цветная вышивка, гладь с вливанием тонов появилась в 1970-е, когда стали доступны нитки приемлемого качества. Была также техника цветной настрочки. Может быть, лимоны слегка отклоняются от традиции, но они привлекают потребителя и помогают продавать то, что сделано строго в дореволюционной манере — строчкой белым по белому, белой гладью… У нас в артели примерно 70 процентов продукции делается в современной технике, остальное — в традиции холуйской строчки. Люди заказывают скатерти, занавески по индивидуальным меркам, привозят свои любимые рубашки и платья, чтобы их украсили вышивкой. Плюс вышиваем готовые модели одежды — базовый гардероб.
К сожалению, наладить пошив на месте крайне сложно. Швейные предприятия есть, но они заточены под пошив по прямой. А для одежды нужен совершенно другой цикл производства, сотрудники другой квалификации. И, само собой, более высокие зарплаты, иначе швеи сбегут туда, где не надо мучиться и вшивать эти рукава, воротники, молнии… Мы планируем себе оставить вышивку, а задачи по изготовлению лекал, раскрою и пошиву передать партнерам где-нибудь в Подмосковье или в Москве.
Почему не в Ивановской области? Казалось бы, тут кузница кадров.
Илья Семенов: Да, есть техникумы, которые выпускают швей… Наверное, если нужен пошив под оверлок, то эти выпускницы справятся. Но некоторые вещи требуют другого качества, если мы говорим об изделии с утонченной и дорогой вышивкой. Например, у "Крестецкой строчки" сейчас качество именно пошива одежды очень хорошее. Там другой вопрос, что в такой высокой ценовой категории нужно, возможно, другое качество вышивки. Но с пошивом вот они нашли решение… Мы тоже ищем.
Насколько эффективна сегодня господдержка промыслов? "Холуйская строчка" чем-то пользуется?
Илья Семенов: Да, нас поддерживает правительство Ивановской области — как социальное предприятие мы получаем гранты и платим налог на доходы по упрощенной системе по ставке четыре процента. В Нижегородской области, кстати, у коллег ставка один процент. На федеральные субсидии для предприятий народных художественных промыслов (НХП) мы не претендуем: там есть ограничения и по сроку работы (минимум пять лет, а мы открылись в пандемию), и по доле ручного труда (70 процентов). Если в это дело ввязываться, нужно понимать, что получишь не только деньги, но и определенные препятствия для развития бизнеса. Предприятие, которое входит в реестр НХП, пропускает свои изделия через художественный совет, который оценивает, соответствуют ли они традициям. И размер субсидии зависит от выпуска традиционных изделий. В наших условиях нет смысла получать этот статус. Мы все-таки не имеем огромных площадей и огромных платежей за коммунальные услуги, в отличие от какой-нибудь Хохломской фабрики росписи.
Чего не хватает для развития бизнесу в сфере художественных промыслов?
Илья Семенов: На самом деле, возможностей сегодня много. Вот, например, "Яндекс" запустил на своей торговой площадке раздел "Ремесла". Там все раскупается очень быстро. Порой и мощностей нет, чтобы покрыть этот спрос. И клиенты расстраиваются — вот, мол, мы хотим поддержать народный промысл, даем заказ, а нам его все никак не выполнят. Ну тут снова мы упираемся в кадры. Поэтому, думаю, нужна прежде всего поддержка молодых специалистов. В том числе — связанная с жильем. Само собой это должно быть увязано с обязательствами, например, перед предприятием-работодателем. В Нижегородской области, которую я просто лучше других знаю, поскольку это соседи и там сосредоточена немалая часть НХП, начинающий специалист в возрасте до 35 лет получает из казны ежемесячную доплату в размере 10 тысяч рублей. Эта поддержка действует на протяжении двух или трех лет после того, как человек устраивается на предприятие. Вроде бы — небольшая сумма. Но и работодатель вкладывается, и от службы занятости можно что-то получать. Мы и сами по программе центра занятости трудоустроили девушку, в течение полугода ей будут выплачивать половину МРОТ. Это позволит обеспечить достойный доход. Ведь новичок без сноровки не может выполнить большой объем работы, а на ремесленных предприятиях оплата труда сдельная.
