Петр Ожимков — уроженец деревни Яковлево Тверского уезда (сейчас — Калининский район). После призыва в армию он служил на Тихоокеанском флоте. В 1938 году поступил учиться в академию связи. Воевал на разных фронтах. Бывший моряк обеспечивал связь на суше и в воздухе, закончил войну в Берлине в составе 5-го гвардейского истребительного авиационного полка. После демобилизации Петр Ожимков жил в Твери. Воспоминания Петра Ожимкова для ИА REGNUM записала журналист газеты «Тверская жизнь» Татьяна Смелкова. «Рано утром позвонил радист нашей станции. Пришло сообщение из Москвы: подписан окончательный акт о капитуляции Германии. Я первым в гарнизоне узнал эту радостную новость и приказал дежурящей на коммутаторе телефонистке срочно передать ее всем», — вспоминает Петр Ожимков. «Ликование охватило воинов подобно нарастающему урагану. Что творилось в этот день на аэродроме Любертин под Дрезденом! Со всех сторон из различного вида оружия звучали непрерывные и долго не смолкающие залпы салюта. Стреляли из пулеметов и пушек, установленных на самолетах. Некоторые летчики взлетали на своих машинах, демонстрируя фигуры высшего пилотажа. Залпы гремели до полудня, пока не был израсходован весь боекомплект. А желание салютовать Победе не проходило. К вечеру я привез к общежитию несколько ящиков ракет. Этот фейерверк в теплый весенний вечер в сосновом лесу, окружавшем двухэтажные немецкие коттеджи, запомнился мне навсегда. Многие солдаты и сержанты с детским удовольствием стреляли в темную синеву неба, рассыпая в нем разноцветные огни. Мы, офицеры, тоже прекрасно понимали, что это главный день в нашей жизни. Майор Яковлев, вероятно, подытоживая свои думы и чувства, сказал: „Да, братцы, остаться в живых после такой тяжелой и продолжительной войны для нас с вами самое большое счастье“. И он, конечно, по-своему был прав». «Что касается меня, — рассказывает ветеран, — то в тот день в душе возникали очень сложные чувства, которые трудно передать и выразить словами. Словно в моем теле отцепились и ослабли угнетающие и тормозящие пружины, бывшие раньше привычными и незаметными. Стало легко, будто свалился какой-то невидимый груз. Груз военного напряжения, переживаний и неопределенности. Обо всем думалось проще, радостнее. Даже сам воздух, казалось, был больше насыщен озоном, дышалось вольнее. Очень хотелось увидеть своих родных и близких, и эти желания вырисовывались уже как реальная и близкая возможность…»
