Мюзикл — возможность сбежать из этой реальности и шагнуть в мир, границы которого определяет лишь твоя фантазия. Важно: сказки здесь может и не случиться. Как рождается "нелёгкий лёгкий"? "Омск Здесь" запустил совместный проект с порталом Musical Universe, в котором мы общаемся с теми, кто сегодня задаёт стандарты жанра на отечественной сцене. В чём "прикол" русского мюзикла, почему в жанр стоит влюбиться и как выглядит формула появления фанатского феномена в музыкальном театре? Разбираемся с артистом мюзиклов Ярославом Баярунасом. — Ярослав, мюзикл для вас — какие три эмоциональных состояния? — Мюзикл со стороны артиста — всегда стресс, адреналин, меткость и ширь! — Он по восприятию объёмнее драматических спектаклей? — Да, мюзикл отличается от драматического искусства. Он всегда должен быть шире, гротескнее, ярче, касательно существования на сцене, но играть нам в мюзиклах нужно так же "точно", как и в драматических спектаклях. Иначе жанр "работать" не будет — получится опера. Когда я пришёл в профессию, думал, что в мюзикле главное — петь. Сейчас понимаю: в мюзикле важнее играть. Если ты приходишь в театр и видишь, как люди просто красиво поют, это скучно. Я лично воспринимаю уже такие "спектакли", как просто концерты. Театр — это всё-таки очень подробная хитро сплетённая сложная взаимосвязь всего со всем. — "Влюбляйтесь в мюзиклы" — спланированный слоган? Помните, когда сказали это впервые? — Не помню (смеётся). Я — человек абсолютно без царя в голове, но всей душой люблю любимый жанр. Пусть будет много тавтологии (смеётся). Ну я подумал: должен же быть у меня какой-то девиз, да и влюбляться — это же круто! Придумался такой. — Вы как-то говорили, что находитесь в постоянной работе над личным брендом. В чём, на ваш взгляд, выражается потребность современного артиста "быть брендом"? — Объясняю: когда я ещё абитуриентом колледжа смотрел мюзиклы из зрительного зала, я восхитился, влюбился, и почему-то мне представилось: мюзикл в первую очередь шоу-бизнес, а потом уже театр. Когда я оказался по ту сторону занавеса, то всё оказалось абсолютно наоборот: мюзикл в нашей стране имеет абсолютно театральный вектор, а слово "шоу-бизнес" для иных артистов старой школы — красная тряпка, ред флаг, что-то вульгарное и недостойное профессии настоящего актёра. На Западе давно определили, что "мюзикл" — жанр коммерческий. Слишком большой масштаб. Сделать динамичный спектакль с большим количеством переодеваний, сменой световых схем каждые три минуты, сменой декораций каждые 15-20 мин, спецэффектами и т. д. — это гигантские деньги. Юрий Алексеевич Шварцкопф, директор Санкт-Петербургского театра музыкальной комедии, в каком-то интервью открыто назвал бюджет мюзикла "Бал вампиров" — что-то около 60 млн рублей, и это был 2011 год. Страшно представить, какие бюджеты сегодня. Окупать такие суммы приходиться любыми работающими средствами. Одно из них — приглашение известных артистов жанра, которые приведут свою публику на спектакль. Вот одна из основных причин артистам создавать "личный бренд". Есть два варианта: развивать бренд, прыгать из театра в театр, из проекта в проект или положить трудовую книжку в театр, закрепиться в нём и служить. Быть вечно "приглашённым артистом" — это совсем другое: у тебя нет стабильного дохода, ты постоянно доказываешь, что имеешь право исполнять свою роль. Безопасности нет, ты предоставлен сам себе, значит, сам себя рекламируй, развивай и работай по законам бизнеса. — В ваших планах пункта "служить театру" нет? — Нет. Да и не получится, у меня нет диплома об окончании высшего учебного заведения. Но у меня появился свой путь, и я чётко по нему иду. У меня есть планы, мечты: заняться сольным творчеством, выпустить аудиоспектакль "Ворон: Воображаемая жизнь и загадочная смерть Эдгара Аллана По". "Пощупаю" концертные модели побольше, а там посмотрим, вдруг там тур какой наметится… В театре классно, но надо чуть реже работать, после "Последнего испытания" здоровье уже не то: одно дело в "Монте-Кристо" всю неделю в спокойной нагрузке выходить, другое — "Франкенштейн" (16+) — после него нужно просто двое суток спать. — "Ворон" будет только аудиомюзиклом? — Да, у нас лицензия на аудиофомат. Я это задумывал ещё в 2020 году, когда была пандемия и мы жили в абсолютно ином контексте мировых событий. У нас гремели зарубежные проекты — "Джекилл и Хайд" и "Бал вампиров". Сейчас на месте их афиш "Пётр I" (16+), оригинальный русский мюзикл "Франкенштейн", "Маяковский" (16+) — происходит мощное импортозамещение. Это я говорю к тому, что в 2020 году было гораздо уместнее слушать биографию американского поэта. Да, Эдгар По — важная фигура для мировой литературы, он вдохновитель Лавкрафта, косвенно, Достоевского, Гоголя. По — фундамент, но всё же американский. Массовому зрителю интереснее спектакль про Маяковского посмотреть, чем про Эдгара По. Мировые события расставили всё на свои места, и лично я стал гораздо больше изучать историю России. И я чувствую, что русскому зрителю нужно искать героев в нашей культуре. Аудиомюзикл мы выпустим, презентационные концерты сделаем, а насчёт спектакля… Пока рано говорить. — Проекты с фанатскими движениями всегда хороши, мюзикл — фанатский жанр? — И да и нет. Я был на закрытии потрясающего мюзикла "Стиляги" в Театре Наций. Мюзикл потрясающий, по-другому не сказать — постоянные аншлаги, а служебка пустая. Фанатский феномен в российском музыкальном театре прекрасен, я очень счастлив существовать в этой системе, но есть ли у него формула? Очевидно, есть, не могу сказать, что я её познал в полной мере. Потому что возьмём тот же "Ничего не бойся, я с тобой" — самый коммерчески успешный проект за всю историю Москвы, но отдельного активного фанатского движения не наблюдается. Нужно ещё время, я в процессе изучения этого вопроса. — Ярослав, вы сказали, что планируете преимущественно работать с аудиоформатом. Ваши концерты концептуальны, имеют связь между собой, в социальных сетях их называют "сагами". Расскажите, как простраиваете сюжетные линии и как поняли, что пора делать нечто большее, чем сольный концерт с незаурядным гримом? — Принцип актёра: не надо думать — надо действовать! Ну вот я не думая начал придумывать что-то такое, на что я сам захотел бы пойти. В начале творческого пути, лет 8 назад, я действовал по наитию, просто много пел в кайф песни, с которыми можно строить ассоциации. Мы растём вместе с аудиторией: в прошлом интуитивные концерты — сейчас приобретают форму и уже плотно сценарно проработаны. На данный момент я знаю сюжет действующей "саги" на два года вперёд. Что ещё интересного сказать? Даже слишком часто в моих концертах можно услышать песни группы "Алиса" — хочу, чтобы люди, далёкие от рок-н-ролла, знали эти песни, а те, кто знают, — смотрели на них с непривычных ракурсов. Часто в сет-листе можно услышать мои актуальные спектакли, например, сейчас эпоха "Франкенштейна" (16+), стараюсь арию Виктора петь. Хочу, чтобы все знали, какой у нас в Петербурге есть классный спектакль. — Видеозаписи концертов — тоже часть построения личного бренда? — Конечно. Хочется, чтобы в веках осталось что-то не только бутлежное и устное. Люди же всё равно "пиратят" и выкладывают, так пусть в сети будет суперкачественная запись с нескольких камер с вычищенным звуком. Это возможность услышать концерты так, как их слышу я. Это же в разы приятнее смотреть и слушать, в разы мощнее воспринимается, я вам как активный пользователь бутлеговского контента говорю (улыбается). Кстати, я, как никто другой, знаю, как "пиратские" видео полезны для жанра. Моё поколение в принципе познакомилось с мюзиклами Московского театра оперетты благодаря видеоспектаклям с торрентов, и петербургский "Бал вампиров" обязан большой долей популярности видео с телефонов в ВК, где их редко блокировали, и они разнеслись по всей России 10 лет назад. Я сначала изучил все составы, ещё будучи студентом, потом уже сходил на спектакль. — За последний год на сцене российского музыкального театра появилось немало вампиров. Вы выступаете за Джонатана Харкера в версии "Дракулы" от Creative lab STAIRWAY. Как считаете, почему вампиры людям спокойно жить не дают? — Я абсолютный фрейдист: вампир — очень сексуальный образ. Я убеждён, что вся массовая культура строится на сексе. Мюзиклы не исключение, а даже во многом подтверждение. В историях о вампирах сюжеты, на мой взгляд, достаточно бестолковые. Корнелиус Балтус на кастинге "Вампиров" не вопрошал: "Почему столько много людей хочет работать в этом стьюпид-шоу?!". "Бал вампиров", конечно, можно разбирать на архетипы и копаться, но в первую очередь, это развлекательный спектакль, не побоюсь этого слова, глянцевый. Как говорится в меме: "Во-первых, это красиво!". У меня такое отношение к вампирам. Это ни в коем случае не плохо, просто с годами мои предпочтения в искусстве сменили вектор. Сейчас мне больше по душе "копать архетипы", чем "любоваться" героями и их голосами. — Зачем со зрителем поддерживаете контакт — во время стримов и у служебного входа? — Мне интересно со зрителями обсуждать спектакли. У нас сформировался некий культ, мы готовы вместе петь, танцевать на концертах. Имеем общие интересы и готовы наблюдать за рождением чего-то нового и клёвого. Мои люди, знаю, всегда меня поддержат, а я стараюсь становиться мудрее и образованнее, чтобы каждый раз их радовать и удивлять. Такая синергия. — Мюзиклы в Москве и в Петербурге отличаются друг от друга по подходу к работе? — Да, по всем фронтам. Например, в Москве зритель любит игру "посуше", в Санкт-Петербурге спектакли надо играть в три раза энергичнее и ярче. Вроде одни учебники читали в вузах, а разница существования на сцене видна. Если говорить конкретно про мюзиклы, то ещё важно, кто чему научился у зарубежных постановщиков. Но вступать с вами в полемику на эту тему не могу, так как зарубежные постановки меня миновали. Но меня это не огорчает. Я слишком люблю российские оригинальные мюзиклы и вообще петь на русском языке. Исполнение мюзиклов на языке оригинала лично для меня — чистой воды эстетизм. Да, поют красиво, но я хочу чувствовать, понимать героя, когда нахожусь в зрительном зале, смотреть, как человек на сцене страдает на понятном мне языке. — Говорят, в Москве любят французскую модель создания мюзиклов? — Просто в Театре московской оперетты сохранилась французская модель мюзикла, которую театр перенял после опыта работы с постановщиками спектаклей "Нотр Дам де Пари" и "Ромео и Джульетта". Это чисто песенная форма, там главный герой — музыка, всё идёт от неё. Я называю французские мюзиклы "Премией МузТВ". Эти спектакли приучили зрителей к хитам. То есть, сегодняшнему российскому зрителю важно "подпевать" песни, услышанные в мюзиклах. Они хотят, чтобы мелодии вертелись у них в голове после поклонов. Это как бы круто, с одной стороны, но для 2024 года — уже однобоко. Ведь музыка — это больше чем лейтмотив. Это полноценный герой, это язык, которым говорит спектакль. Вынужден вновь вернуться к нашему великолепному спектаклю "Франкенштейн" Алексея Франдетти. Я совсем недавно открыл для себя прелесть "нехитовой" музыки. Композитор Роман Игнатьев знаменит именно своими "шлягерными" работами. Роман пишет очень хорошую чувственную запоминающуюся музыку. Я рвал оставшиеся на голове волосы, когда режиссёр пустил под нож все фишки в ариях во Франкенштейне, которые бы зритель напевал, выходя из зрительного зала. И вот мне пришлось пройти этот путь анализа. В итоге от "чувственной и запоминающейся" музыки осталось что? В музыке остались чувства и пространство. "Фишки", закольцованные "Хуки", которые придумывают в искусстве написания песен, не мешают "плыть" по музыкальному полотну нашего спектакля. Не побоюсь сравнения и скажу, что этим приёмом наш "Франкенштейн" делает шаг навстречу опере и балету в вопросе конструирования спектаклей. Ну круто же? Это что-то новое. Другое дело, что это нужно зрителю объяснить. — Ярослав, так как сегодня обстоят дела у жанра мюзикла в России? — Я раньше думал: поднимем мюзикл с колен! И вот недавно задумался: уже не нужно — всё УЖЕ хорошо. Мюзикл сегодня переживает свой ренессанс: спектаклей много, есть новаторские! Количество перерастает в качество. Остаётся только, чтобы спрос увеличился. Влюбляйтесь в мюзиклы, дорогие, они у нас разные и прекрасные, и каждый найдёт свой! Фото: Юлия Губина, скриншоты Musical Universe
