«Я дал зарок, что если не могу помочь боевым товарищам своим присутствием там, то буду помогать им в тылу». Демобилизованный после ранения ветеран СВО Максим Галактионов рассказал газете ВЗГЛЯД, почему ведение уроков мужества для него важнее, чем для тех, кому он их преподает.
Осенью 2022 года для пополнения российской группировки в зоне спецоперации в рамках частичной мобилизации в армию были вызваны 300 тыс. россиян – и среди них 29-летний житель Курганской области Максим Галактионов. Сегодня Максим после тяжелого ранения снова дома.
Какие задачи приходилось выполнять на переднем крае? Сколько ждать выплат, положенных после демобилизации? Как воспринимается сегодня полученный в зоне боевых действий опыт? Что помогает вернуться к мирной жизни? На эти вопросы Максим Галактионов ответил газете ВЗГЛЯД.
ВЗГЛЯД: Чем вы занимались до фронта и как в итоге оказались в зоне боевых действий?
Максим Галактионов: Работал вахтовым методом в Ямало-Ненецком округе в бригаде по очистке нефтепроводов от кустарников. Туда мне и передали, что на мой адрес начали приходить повестки. Когда я вернулся домой на день рождения супруги, 26 сентября 2022 года, в тот же день подписал повестку. Сделал фотографию, отправил жене – мол, с днем рождения, любимая. И ее забрали в больницу с нервным расстройством…
ВЗГЛЯД: А вы как отреагировали на мобилизацию?
М. Г.: Вызвали – значит, вызвали. Значит, служить надо.
ВЗГЛЯД: Откуда начался боевой путь?
М. Г.: Населенный пункт Марьинка под Донецком, десантно-штурмовая бригада народной милиции ДНР. Я служил в противодиверсионной группе. Нам была поставлена задача делать так, чтобы в тыл не просочились диверсионно-разведывательные группы (ДРГ) противника. И мы вполне успешно эту задачу решали.
ВЗГЛЯД: Как получили ранение?
М. Г.: В начале марта 2023 года у нас было столкновение с противником. Мы выполнили боевую задачу, но засветили свою боевую позицию. И после этого нас регулярно, каждый день обстреливали из польского миномета.
Это одно из самых подлых вооружений ВСУ, потому что его не слышно: ни выстрела, ни полета мины.
Обычно, когда летит мина или снаряд, они издают характерный свист, но здесь такого нет. Слышно только за полторы секунды до разрыва. Что такое полторы секунды? Два раза моргнуть. Времени, чтобы отбежать, отпрыгнуть – не остается…
Однажды, когда мы с товарищами укрывались в блиндаже, начался обычный ежедневный обстрел. И в наш блиндаж прилетела мина. Вырвало двери, просто в щепки. Я был отброшен и контужен, завален землей. Зазвенело в ушах, левое ухо до сих пор плохо слышит. Не понимал, сколько времени прошло. Потом слышу, кричат: «Все живы?». Пришел в себя, попытался пошевелить руками, ногами. Пацаны помогли.
ВЗГЛЯД: Решили, что обошлось?
М. Г.: Да, могло быть гораздо хуже. Нам удалось выбраться из блиндажа. Оказали друг другу первую помощь. Особо укрыться негде было: только пулеметное гнездо. А противник продолжал обстрел.
Дали командирам примерные координаты, куда открыть огонь из артиллерии по противнику. Сильно рисковали – точно не помнили, в каком мы находимся квадрате, а карты были уничтожены. Если бы ошиблись с квадратом, своя же артиллерия открыла бы огонь по нам – мы к этому были готовы.
После окончания обстрела командир дал приказ на эвакуацию. Пацаны отказались – а я не смог… Началась рвота, сильные головные боли. Контузия… Потом были госпитали в Донецке, Ростове-на-Дону, реабилитация в Анапе, в Астраханской области.
ВЗГЛЯД: Как реагировала семья?
М. Г.: После ранения позвонил супруге, сказал, что я в госпитале. У нее выпал телефон из рук, она заплакала… Я говорю: «Да не беспокойся – ноги, руки на месте». Думал, сейчас необходимое лечение получу – и обратно на «передок». К этому готовил себя морально.
ВЗГЛЯД: Готовы были вернуться обратно в строй?
М. Г.: Конечно. Я же даже не хотел уходить с позиций, не хотел оставлять пацанов. Но самочувствие… В итоге на военно-врачебной комиссии (ВВК) обнаружили, кроме контузии, грыжи в позвоночнике. Были и проблемы с передвижением некоторое время. Потом уже здесь, на гражданке, ноги стали болеть, и в итоге нашли в ногах осколки, которых не видели раньше – видимо, какой-то сплав, который на рентгене не обнаруживается.
В общем, ВВК дала мне категорию «Д» – не годен к военной службе. Заключение ВВК я ожидал уже дома. 1 декабря 2023 года мне пришла выписка из приказа о демобилизации из Вооруженных сил.
На эту тему В России появилось движение «Войсковое братство Свои» Ветеран СВО: Много было случаев, когда жизнь висела на волоске Ветеран СВО Эдуард Бараев: Есть физические перемены, но вокруг те же люди и та же Родина
ВЗГЛЯД: С положенными по закону выплатами не было проблем?
М. Г.: Проблемы были. Основных выплат – за ранение, боевые и т. д. – я ждал год и два месяца. Нашу воинскую часть перевели из Центрального военного округа в Южный, поэтому долго шла переписка о проверке документов между разными округами.
Я обращался в прокуратуру, писал на сайт Министерства обороны. В итоге дело было решено только тогда, когда обратился в наше региональное отделение фонда «Защитники Отечества». Вот они мне действительно помогли.
ВЗГЛЯД: Теперь выплатили все, что положено?
М. Г.: Нет, до сих пор нет некоторых платежей, например, страховых. На мои запросы в военкомате говорят, что сделают все возможное. Жду.
ВЗГЛЯД: Чем еще занимаетесь на гражданке?
М. Г.: Вместе с фондом «Защитники Отечества» занимаюсь сбором гуманитарной помощи.
Я дал зарок, что если уже не могу помочь им своим присутствием там, в зоне боевых действий, то буду помогать пацанам здесь, в тылу. Ведь я тут дома в тепленькой постельке, а они воюют. Вот недавно от близкого знакомого из зоны СВО пришло письмо с просьбой о гуманитарной помощи с подписью командира его бригады. Прямо сейчас вместе с фондом занимаюсь сбором.
Кроме того, фонд пригласил меня вести уроки мужества в школах.
ВЗГЛЯД: Как вам в роли преподавателя?
М. Г.: На первых уроках волновался, потом привык. А теперь заметил, что для меня эти уроки, наверное, даже важнее, чем для детей. Я знаю, что мой опыт не пропадет даром, что я смогу передать его в правильные руки, нашим детям. Это ощущение очень воодушевляет.
ВЗГЛЯД: Как говорить со школьниками о войне?
М. Г.: Конечно, самую жесть я не рассказываю. Но дети должны знать, что идут боевые действия, гибнут люди – и как важна в таких условиях бойцам их поддержка. Дети ведь таким образом тоже вносят свой вклад в победу: пишут письма, создают рисунки. Когда находясь там, читаешь письма от первоклассников, это очень мотивирует.
ВЗГЛЯД: Вы сами, будучи в зоне боевых действий, получали такие письма?
М. Г.: Конечно. Пишет, например, первоклассник корявым почерком, с ошибками: «Солдаты, возвращайтесь с победой, мы ждем вас дома». После прочтения такого письма готов реально горы свернуть. У меня ведь тоже есть дети.
ВЗГЛЯД: Кроме ведения уроков мужества удалось как-то трудоустроиться?
М. Г.: При содействии фонда поступил на заочное отделение в техникум, с декабря у меня начнется сессия. Моя будущая специальность – техник-механик. Монтаж, эксплуатация, наладка промышленного оборудования. С этим образованием можно устроиться на предприятие минимум мастером цеха. А пока работаю в магазине продавцом-консультантом.
ВЗГЛЯД: Что в вас изменилось после возвращения с фронта?
М. Г.: Я стал значительно спокойнее. Появилась легкость в душе, пропал страх. Мне в мирной жизни теперь гораздо легче.
ВЗГЛЯД: Может быть стоило избежать такого травмирующего опыта?
М. Г.: Этот опыт мне только в плюс. Греет ощущение того, что я теперь ветеран боевых действий. В детстве и юности у меня были старшие товарищи, которые участвовали во втором чеченском конфликте. Я на них смотрел с завистью как на ветеранов, а теперь я сам такой же.
Я выполнил долг перед Родиной как мужчина, теперь возвращаюсь в мирную жизнь. Да, первое время мне часто снились сны о войне – блиндажи, окопы, стрельба, но теперь уже гораздо реже. И сегодня могу сказать, что я уже вернулся домой не только телом, но и душой.
