23 июня 2006 года в центре Парижа открылся Этнографический музей, в экспозиции которого было представлено 3,5 тыс. образцов искусства народов Азии, Африки, Америки и Океании. Приглашение на открытие получили и руководители Красноярского края, поскольку в музее выставлялись экспонаты из Сибири — подборка уникальных оттисков древних наскальных изображений. Эстампажи сделал художник Владимир Капелько. Но как они оказались в Париже? Это было поручено выяснить Красноярскому управлению ФСБ. Чекисты быстро установили, что экспонаты вывезены в Париж незаконно.
Разговор с богами
Горы Оглахты на берегу Красноярского водохранилища — рай для археологов. Здесь на небольшой территории находятся десятки исторических памятников, относящихся к разным эпохам, — курганы, склепы, стоянки древнего человека. Но главное, что привлекало сюда ученых и путешественников, — наскальные рисунки.
Петроглифы — изображения, выбитые или нарисованные на камне, — встречаются по всему миру. В Хакасии их находят в пещерах, по берегам рек и на каменных плитах, разбросанных по степи. Но чаще всего — на крутых скалах. Именно у подножия горы Оглахты Владимир Капелько создал свой первый эстампаж. Летом 1972 года он работал в археологической экспедиции и однажды наткнулся на камни, где были выбиты рисунки. На самом большом их было нанесено аж 150. Возраст — 3 тыс. лет.
Капеля, как его звали друзья, скопировал рисунки. Он мечтал о создании в Хакасии музея искусств, изюминкой которого они должны были стать. Увы, сегодня многие из петроглифов недоступны для изучения: они ушли под воду в результате строительства Красноярской и Саяно-Шушенской ГЭС, и узнать, как они выглядели, можно лишь из работ Капелько. Огромное количество рисунков из различных экспедиций пылились в абаканской квартире художника свернутыми в рулоны по углам.
Клондайк в Абакане
Прошло 20 лет с появления первого эстампажа Капелько. Бывший директор ресторана Геннадий Гордомыслов отбывал свой третий срок за растрату в исправительной колонии N 35 Абакана. Вечером заключенные собрались в холле у телевизора, где рассказывалось, что картина Ван Гога "Подсолнухи" была продана за 48 млн долларов. Гордомыслову даже поплохело: "Я тут мотаю срок за жалкие тысячи рублей, а там дают миллионы долларов за какую-то картинку". И он решил: "Откинусь — займусь предметами искусства".
Выйдя на свободу, начал ходить по музеям и выставкам. В краеведческом музее осмотрел экспозицию, посвященную древним наскальным рисункам. И надо же такому случиться — там в это время был Капелько. Гордомыслов не только познакомился с ним, но и быстро сумел завоевать доверие художника. Тот легко сходился с новыми людьми и готов был верить всему, что ему говорили. Поначалу аферист решил нажиться на картинах Капели…
На Рождество 1992 года они с женой приехали в гости к Капелько в село между Абаканом и Кызылом. Художник обитал в темной и холодной избе, заставленной корягами, старыми самоварами, чайниками, горшками, холстами. Гость убедил наивного хозяина, что возьмет все хлопоты по созданию музея на себя. Выпросил картину "40 лет без войны", чтобы положить ее в банк под залог и получить деньги. А потом, во время одного из визитов к "другу" уже на квартиру, увидел развернутые на столе эстампажи. Капелько долго объяснял гостю, что это такое. И чем больше он расписывал их уникальность, тем сильнее тот возбуждался: "Вот он — Клондайк!"
Открыто грабить художника Гордомыслов побоялся. Он убедил Капелю, что "раскрутит" его коллекцию. И стал искать покупателей. Для этого ездил в Москву, выдавая себя за коллекционера живописи. Познакомился с президентом Международной ассоциации шахматных коллекционеров Томасом Томсеном, рассказал ему о работах Капелько, и тот сразу заинтересовался. Рынка предметов искусства в России в те годы практически не было, потому Гордомыслов стал советовать художнику вывезти его коллекцию за границу. Там он рассчитывал с помощью Томсена сделать ей хорошую рекламу, а потом и заработать. Капелько согласился, надеясь, что там эстампажи станут предметом научных исследований, и передал "другу" рулон с копиями наскальных рисунков.
10 марта 1993 года в Абакане была проведена комиссионная оценка и оформлен "Сертификат на коллекцию эстампажей Южной Сибири художника В. Капелько с оценочной стоимостью 80 млн долларов". На самом деле никаких экспертов к оценке не привлекали, все провернул Гордомыслов. Сертификаты он писал самолично, все сочинял на ходу. Сумму тоже поставил сам. 22 июля 1993 года комиссия Академии наук и руководство Кунсткамеры — Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого в Санкт-Петербурге — подписями и печатью подтвердили указанную Гордомысловым стоимость. Каким образом аферисту удалось этого добиться, до сих пор неизвестно. Интересно, что эстампажи, которые Гордомыслов возил в Санкт-Петербург, не были оригиналами. Капелько все-таки, видимо, не до конца доверял компаньону и поначалу отдал ему копии — именно они были оценены в 80 млн. Однако за границу художник все же решил послать подлинники. Переделывать сертификат не стали, и подмены никто не заметил.
А еще в октябре 1992 года, не дожидаясь оценки коллекции, Геннадий Гордомыслов слетал во Франкфурт-на-Майне для консультации. С собой он вез подборку эстампажей и рекомендательное письмо от Томаса Томсена к немецким банкирам. Никаких проблем с вывозом работ Капелько не возникло. Мошенник потом рассказывал: "Когда я пересекал границу в Шереметьево, таможенник спрашивает: "Это что?" Я говорю: "Декоративные обои, авторская работа". Он развернул, посмотрел и говорит: "Изысканно". И закрыл. И я полетел".
Операция "Возвращение"
А в 1994 году и остальные эстампажи Капелько оказались в хранилище "Ост-Вест Хандельс банка" во Франкфурте-на-Майне. Баснословная сумма, заявленная в сертификате, не смутила банкиров. Всем было очевидно, что эстампажи уникальны.
Коллекция, вывезенная за границу, состояла из 154 эстампажей и шести оригинальных полотен Капелько с тематическими подборками петроглифов. Гордомыслов возил эстампажи из страны в страну, собирая мнения экспертов, чтобы продать рисунки подороже. Он решил ввести коллекцию и в научный оборот, для чего передал работы Капелько в доверительное управление одному из ведущих сотрудников Музея человеку в Париже Борису Шишло, который как раз готовил экспозицию нового парижского Этнографического музея и с восторгом представил на ней эстампажи Капелько. Вот только сам художник до этого не дожил — он умер в безвестности.
Когда выставка была готова, приглашение на вернисаж отправили в Красноярск. Тогда и выяснилось, что никто из властей края к отправке культурных ценностей в Париж отношения не имеет. И местное управление ФСБ получило распоряжение начать спецоперацию по их возвращению.
Смерть художника вовсе развязала Гордомыслову руки. У него остались шесть полотен с подборками петроглифов. Пять из них делец собрался подарить на помолвку английскому принцу Уильяму, а одно оставить себе, чтобы затем продать его на аукционе — оно бы ушло за огромные деньги, если бы стало известно, что подобные полотна есть в коллекции принца Уильяма.
Но подарить работы Капелько наследнику престола Великобритании комбинатор не успел. На него вышли следователи ФСБ. Хотя их позиции были шаткими — как человек, знакомый с Уголовным кодексом, Гордомыслов знал, что уголовная ответственность ему не грозит, так как сроки давности после совершения даже тяжкого преступления по статьям "Контрабанда" и "Мошенничество" истекают через 10 лет. А следствие началось лишь через 14 лет после того, как он в 1994 году вывез эстампажи из России. Арестовывать его было не за что.
Аферист с гордостью раскрывал подробности самого большого приключения в своей жизни: "Моя правда настолько неправдоподобна, что мне даже врать не надо". Ему объяснили, что продать эстампажи и картины он все равно не сможет, потому что за ними будет тянуться уголовный след. В конце концов убедили.
Но основная часть коллекции хранилась у француза Шишло. Выяснилось, что профессор в тот момент находился в России и ехал из Москвы в Иркутск на научную конференцию. Чтобы спокойно поговорить с ним, один из следователей подсел в поезд. И неожиданно встретил полное понимание.
В 2010 году сотрудники МИД Франции в торжественной обстановке передали эстампажи и полотна представителям МИД России. Вскоре они вернулись в краеведческий музей в Абакане, где теперь и размещена бесценная экспозиция.
