Гоголевская «Женитьба» — вообще-то пьеса для чтения. Она и при жизни автора не имела сценического успеха. И мне ни разу не доводилось видеть по-настоящему смешной «Женитьбы». Хотя текст Гоголя уморителен: каждая реплика — драгоценность.
Постановщик Евгений Каменькович, впрочем, дока по этой части: он «Затоваренную бочкотару» Аксенова ставил, которая вообще ни разу не пьеса. И в нашем случае результат не разочаровывает.
Спектакль называется «Совершенно невероятное событие. Женитьба в двух действиях». Авторское название и определение жанра просто переставлены местами, но это дает некоторое обновление смысла.
Столь же тонко здесь обращаются с гоголевским текстом. Актеры произносят его чуть отстраненно, как бы смакуя. Слуга Степан (Борис Яновский) то и дело забывает конец реплики и сетует: «А у автора такое хорошее слово здесь стояло». Обсуждение фамилии Яичница затягивается и доводится до абсурда. В итоге и гоголевское слово донесено почти без потерь, и комическая стихия торжествует. Спектакль не то чтобы повергает публику в повальный хохот, но доставляет тихое неизъяснимое наслаждение.
Действие если и осовременено, то очень бережно. Дом невесты превращен в «Торговый дом Купердягиных», нечто вроде захудалого торгового центра (вывеска с огромным кулаком то и дело обрывается с грохотом: этакие удары судьбы).
Спектакль не то чтобы повергает публику в повальный хохот, но доставляет тихое неизъяснимое наслаждение
Имеется также фотоателье (никаких анахронизмов: первые дагерротипии появились в Петербурге в 1840-м, при жизни Гоголя). Антураж соответствующий: ростовые портреты, декорации с прорезями для физиономий и чуть ли не фотообои (художник Ирина Корина). В целом все это дает фотографический эффект двойной экспозиции — рифмуясь со словесной стихией спектакля.
Откуда взялся мотив фотографии, понятно. Агафья Тихоновна в пьесе составляет фоторобот идеального жениха («Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да прибавить еще дородности Ивана Павловича — я бы тогда тотчас же решилась»).
В спектакле этот монолог дается жирным курсивом (в частности, «нос Ивана Кузьмича» сразу отсылает к носу майора Ковалева; есть такие переклички и с гоголевским «Ревизором»).
Понятно также, откуда на сцене тяжелозвонкие статуи. «Это Питер, детка». Мраморный лев, на котором мостятся герои, — из «Медного всадника». Половинка чугунной лошади, на которой позирует Подколесин, — из «Мюнхгаузена» (барон служил в Питере и также имеет отношение к петербургскому тексту, пусть и с немецким отчасти выговором).
Агафья Тихоновна (Ольга Бодрова) рыжеволоса, бело-розова и согласна влюбиться в первого встречного. Подколесин (Иван Вакуленко) отлично умеет принимать романтические позы, но в монологах робко блеет: надворный советник, штатский подполковник, а не умеет поставить себя на твердую ногу.
Кочкарев — вдохновенный интриган без выгоды, роль почти бенефисная. В исполнении Юрия Буторина он стилизован под пародийного Пушкина на тоненьких ножках из книги Синявского-Терца и сыплет пушкинскими стихами к месту и не к месту. Женихи хороши каждый по-своему, но особо выделим Василия Фирсова в роли Яичницы: замечательный держиморда, кто бы мог подумать, что тот же чин коллежского асессора носил Акакий Акакиевич Башмачкин.
Спектакль насыщен тревожными метафорами.
Сваха (Мадлен Джабраилова) носит сумку, в сумке саквояж, в саквояже коробочка, в коробочке утка, в утке опись женихов — почти кощеев сундучок, в котором что-то стучит. Подколесин первым делом разбивает зеркало; вдобавок он начинает и заканчивает свои речи у окна, в которое в итоге и вываливается.
Окно в итоге превращается в генеральную метафору со всем обилием значений. Петербург — окно в Европу. Хорошо медведя в окно дразнить. Гони природу в дверь — она влетит в окно. Один свет в окошке. Окно Овертона. Окно возможностей.
Говорят, в репинских «Пенатах» на двери, похожей на окно, была надпись «Здесь дверь». Михаил Гаспаров, комментируя эту запись мемуариста, пишет: «А в больничном коридоре на одной из стандартных белых дверей я сам видел приколотую бумажку: «Не входить, это шкаф».
С другой стороны, какую бы надпись вы предпочли на окне, похожем на дверь: «Выход» или «Нет выхода»? Вот то-то и оно.
