Внутренний мир творческого человека — явление хрупкое: яркий талант часто сопровождается постоянными душевными страданиями. И иногда они приводят к печальному и даже страшному финалу. Эти актрисы были популярны в Советском Союзе, их обожали зрители и охотно снимали режиссеры. Но, увы, жизнь их закончилась трагически – на больничной койке психиатрического отделения.
Одна из самых красивых актрис советского кино успела сняться в 15 фильмах, но только одна роль принесла ей всесоюзную любовь и популярность: Светланы Афанасьевны в «Большой перемене».
Но, как ни странно, после блестяще исполненной роли учительницы русского языка и литературы, связавшей жизнь с отпетым двоечником, Наталии перестали предлагать интересные роли.
Она сыграла главную роль в фильме-сказке «Умные вещи», которая, впрочем, ничем не запомнилась зрителям, а после ей доставались только крохотные эпизоды в проходных фильмах.
Муж Наталии, режиссер Александр Стефанович, связывал это с тем, что типаж актрисы — юная возвышенная девушка с сияющими глазами — просто вышел из моды: теперь в кино требовались другие героини — более яркие, раскованные, сложные. Впрочем, коллеги Наталии уверены, что дело не только в этом. У актрисы был невероятно сложный характер. Она запросто могла встать и уйти с репетиции в Театре им. Моссовета, куда поступила на работу сразу после института.
После смерти главного режиссера театра Наталию же и вовсе словно подменили: новый главреж актрису просто не замечал, и тогда у Наталии впервые начались приступы. Это были взрывы внезапной агрессии, причем казалось, что у актрисы, к этому моменту совершенно непопулярной в кино и не имеющей серьезных ролей в театре, мания величия.
В психиатрическую клинику Наталию впервые отправили прямо с репетиции. Коллеги просто не могли унять истерику актрисы. В больнице поставили страшный диагноз: «шизофрения».
С тез пор Наталия регулярно ложилась в клинику, чтобы держать под контролем свое психическое состояние. Но, увы, у актрисы не было никакой поддержки: со Стефановичем они к тому времени развелись, детей у Наталии не было, а друзья отдалились, потому что выносить ее характер было невозможно.
Только коллеги как могли поддерживали Наталию, но в 1987 году она уволилась из театра. С этого момента единственным близким человеком для актрисы была ее мать.
Но в 2011 году мать Наталии погибла, выпав из окна своей квартиры, после чего, по словам знакомых и соседей, состояние Богуновой резко ухудшилось. В этот же момент мошенники попытались отнять у душевнобольной актрисы наследную квартиру. К счастью, Богунова в момент ремиссии смогла нанять адвоката и недвижимость удалось отбить, но актриса решила, что в больнице ей будет лучше.
Так и вышло: лечение помогло, Наталия вошла в стадию очередной ремиссии и чувствовала себя значительно лучше, даже начала строить планы — она хотела организовать гастроли по России, чтобы читать со сцены стихи, да и вообще вернуться к нормальной жизни. Увы, сбыться удалось только одной мечте: Наталия накопила деньги со сдачи квартиры и купила себе путевку на Крит.
Из больницы ее отпустили, поскольку на тот момент состояние ее душевного здоровья не вызывало опасений. Но оказалось, что это не так: во время отдыха у Наталии случился очередной приступ, сотрудники отеля вызвали полицию и медиков, которым пришлось принудительно госпитализировать Богунову в клинику. Там она скончалась от инфаркта миокарда.
Простится с актрисой пришли около 20 человек. Журналистов в зале прощания было гораздо больше, чем тех, кто пришел на похороны по зову сердца.
Татьяна Пельтцер
Советские зрители не помнили Татьяну Пельтцер молодой. Известность пришла к актрисе в зрелом возрасте. Татьяне Ивановне было почти 50 лет, когда на экраны вышли «Свадьба с приданым», «Укротительница тигров», «Большая семья» и «Аттестат зрелости».
После этого Пельтцер снялась почти в 90 фильмах и телеспектаклях, получив неофициальное звание всесоюзной тетушки, матери и бабушки. Каждая роль Татьяны Ивановны становилась маленьким шедевром, и ее, без преувеличения, обожала вся страна — и дети, и взрослые.
Но в 80-х годах актриса вдруг начала терять память. Забывала слова роли, что для актрисы ее уровня было совершенно немыслимо. Оказалось, у всенародно любимой актрисы болезнь Альцгеймера, и, увы, она прогрессировала с невероятной скоростью. Вскоре она не могла запомнить и пары слов, но при этом продолжала выходить на сцену, и всякий раз срывала овации. Дело в том, что коллеги Татьяны Ивановны, в том числе Александр Абдулов, незаметно подсказывали актрисе ее реплики.
Но, к сожалению, болезнь повлияла не только на память: у Татьяны Ивановны и без того был непростой характер, но теперь она с каждым днем становилась все подозрительнее. Затем у актрисы развилась мания преследования, а под конец она вообще перестала узнавать близких. Впрочем, по-настоящему близким Татьяне Ивановне человеком была только ее домработница: детей у актрисы не было, с первым и последним мужем она прожила всего три года в юности.
В психиатрической больнице им. Ганнушкина, куда ее определили коллеги, Татьяна Пельтцер провела свои последние годы, но почти до самой смерти продолжала играть: актрису забирали из больницы, отвозили на спектакль и привозили обратно. Однажды коллеги заметили, что Татьяна Ивановна вся в синяках и ссадинах. Она уверяла, что ее побили другие пациенты — за то, что она вела себя «как барыня». Персонал больницы всё отрицал. Никаких доказательств словам Татьяны Ивановны не нашлось, но тем не менее коллеги похлопотали о переводе в другую клинику — с более комфортными условиями. Там Татьяна Ивановна и скончалась на 89-м году жизни после инфаркта и пневмонии.
Ее сиделка рассказывает, что утром 16 июля 1992 года пришла пожелать Татьяне Ивановне доброго утра. Та позавтракала, со вкусом выкурила любимую сигарету «Мальборо» и осталась одна в палате в превосходном настроении. Через три часа, когда сиделка зашла к актрисе снова, та уже была мертва.
Вия Артмане
Вия была одной из самых ярких актрис Латвийской ССР и, безусловно, самой известной в Союзе: невероятная холодная красота актрисы вкупе с талантом и манерами делала ее похожей скорее на звезду Голливуда, чем на обычную девушку из СССР. В любой ситуации Вия выглядела и держалась как королева. И это было так органично, что казалось: у этой девушки в предках одни аристократы. На самом деле она родилась в простой крестьянской семье, ее мать была полячкой, а отец – прибалтийским немцем. Отцу Вии было всего 19 лет, когда он погиб: доставал из колодца ведро с водой, и на него рухнул тяжеленный навес. До рождения дочки он не дожил четыре месяца. Мать Вии больше не вышла замуж, справлялась сама. Жили они с дочкой бедно, и девочке с десяти лет пришлось работать, пасти деревенское стадо. Потом семья перебрались в Ригу. Там Вия и поступила в студию при Художественном театре, после чего ее жизнь круто изменилась.
Вия закончила обучение и сразу поступила на службу в театр. В 1956 году сыграла первую роль в кино, а популярность принесли роли Сони в фильме «Родная кровь» и Оны в фильме «Никто не хотел умирать». Но все же знаковой в карьере Вии стала роль в «Театре», экранизации романа Моэма. После нее она буквально проснулась звездой всесоюзного масштаба. Это было в 70-х, и, казалось, впереди у актрисы еще много десятилетий активной жизни и работы.
Увы, но на самом деле впереди был распад Советского Союза. В свое время Вия была кандидатом в члены ЦК компартии Латвии, что, конечно, припомнили ей после того, как Латвия обрела независимость: ролей в театре становилось всё меньше, в кино и вовсе не звали.
Власти в процессе реституции отобрали у актрисы квартиру, в которой она прожила 40 лет, и отдали ее тем, кому она принадлежала до установления советской власти. Что стало с жильем, которое Вие Артмане выдали взамен, неизвестно. Так или иначе последние годы она жила на даче дочери в 40 километрах от Риги.
Актриса перенесла три инсульта, и последний, к сожалению, полностью лишил ее дееспособности. Дети Вии — сын Каспар и дочь Кристиана — приняли решение поместить ее в психиатрическую клинику, потому что не справлялись с состоянием матери. К этому моменту актриса уже мало что понимала. 11 октября 2008 года она скончалась.
Донара Мкртчан
Донара Пилосян стала второй женой тогда уже популярного актера Фрунзика Мкртчана. С самого дня свадьбы счастливые супруги старались не расставаться: они были вместе и дома, и на работе. В знаменитой «Кавказской пленнице» Донара сыграла только потому, что сопровождала мужа на съемочной площадке. Впрочем, актриса не стремилась строить карьеру: в первую очередь она думала о семье.
Она родила двух детей — дочь Нунэ и сына Вазгена, — и много времени посвящала заботе о них. Семья казалась абсолютно счастливой, но вдруг с Донарой что-то произошло: она стала очень ревнивой и подозрительной, не отпускала от себя мужа ни на шаг, скандалила, считала, что вместо гастролей он уезжает к любовнице. Фрунзик сначала успокаивал супругу, потом начал срываться сам: часто после съемок или спектаклей ему не хотелось возвращаться домой, и он шел выпивать или просто шатался по городу.
Когда обстановка дома стала совсем невыносимой, Мкртчян последовал совету друзей и записал жену на прием к психиатру. Диагноз «шизофрения» разделил их жизнь на до и после.
Актер взялся за лечение жены всерьез: показывал ее специалистам Еревана и Москвы, возил за границу. Много лет ушло на то, чтобы смириться с неизбежным: Донаре ничем нельзя было помочь, ее состояние лишь прогрессировало. Занимаясь ее здоровьем, Мкртчян отказался от многих звездных ролей — в его карьере наступило затишье.
В конце концов, он согласился на то, чтобы Донару поместили в психиатрическую больницу во Франции. Сам он должен был продолжать работать, чтобы поднимать двоих детей. Когда дочь Нунэ вышла замуж и переехала в Аргентину, они с сыном остались вдвоем.
К сожалению, и на этом беды семьи не закончились: в поведении Вазгена появились странности, и они слишком напоминали поведение его матери. Врачи подтвердили: тот же диагноз, те же перспективы. Эта новость сломила Фрунзика Мкртчяна окончательно.
Он продолжал сниматься в кино и играть в театре, но внутренне так и не смирился, что его жена и сын живут в психиатрической больнице. Когда Донара и Вазген встречались друг с другом в коридоре, они даже не узнавали друг друга.
