Рассказ о Вите и первом дне отпуска
Витя проснулся от того, что его кто-то ласково колотил о лицу. Почему он решил, что именно ласково? Потому что каждый удар сопровождался словами «папочка, папуля, просыпайся, папочка». Разве могут удары, сопровождаемые такими словами, быть неласковыми?
На кровати рядом с пытающимся укрыться от проявлений нежности Витей егозила его пятилетняя дочь Катя. Именно она хлопала папу по лицу и призывала немедленно проснуться. Даже попытка спрятать многострадальное лицо под подушку не помогло.
— Проснулся! Проснулся! Не притворяйся! — Катя уже скакала по папе, постоянно умудряясь попадать своими маленькими пяточками в какие-то болевые точки.
Витя понял, что выспаться в первый день отпуска ему не удастся, и решительно вынырнул из-под подушки, перехватив дочь в прыжке и тем сам спасшись от удара пяточками по многострадальному лицу.
— Так, а ты почему не в садике? — держа на вытянутых руках весело хохочущую дочь спросил Витя.
— А меня мама не разбудила, я не знаю, — Катя вывернулась из рук отца и побежала вон из комнаты. — Догоняй, пап!
Витя взял в руки телефон и тут же обнаружил сообщение от жены, в котором она писала, что проспала и не успела отвезти дочь в садик, поэтому очень удачно, что у Вити отпуск. Сам Витя был совершенно другого мнения и удачи в данном событии не видел ни капли.
Со стороны кухни донесся звук бьющегося стекла, вопль Кати и Витя рванул на выручку дочери. Стартанул он лихо, но ноги запутались в предательском одеяле, и Витя чуть не встретился носом с дверным косяком, успев в последний момент подкорректировать свое падение и вывалиться в распахнутую дверь.
До кухни Витя добрался на четвереньках, но очень быстро. Если бы в Олимпийских играх была дисциплина «спринт на четвереньках», Витя точно перегрыз финишную ленту первым.
На полу кухни в сладких каплях клубничного варенья блестели осколки банки, в которой оно раньше хранилось. Рядом с этой лужей заливаясь горючими слезами ревела Катя.
Выяснив, что дочь не ушиблась, не поранилась, а ревет от обиды, что теперь не с чем есть бутерброды, Витя выдохнул с облегчением. Катя была усажена на табуретку с суровым наказом не слезать с нее, пока папа не разрешит, а сам Витя беззвучно ругаясь плохими словами стал ликвидировать последствия падения банки варенья.
Катя сидела на табуретке, болтая ногами и внимательно следя за действиями папы. От раскачивания один тапочек не удержался на ноге и пролетев по крутой дуге встретился с папиным лбом, после чего рухнул в лужу варенья, которую Витя еще не успел убрать.
Встретившись с папиным взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, Катя притихла, как мышонок под веником, и ногами больше не болтала. А Витя для надежности снял с ее ноги и второй тапочек.
С хрустом разогнувшись после внеплановой уборки, Витя почувствовал, как под ложечкой отчетливо посасывает. Ликвидация сладкого пятна заняла больше времени, чем он предполагал. Время двигалось к одиннадцати часам, а он еще не завтракал.
Да что он, дочь еще не завтракала! Витя повернулся к Кате, удивляясь, что она ее не потребовала завтрак, но увидел, как она вытягивает из вазочки последний пряник, и все понял.
Но кусочничать — это одно, а нормально позавтракать — совершенно другое. Отобрав у дочери порядком обгрызенное лакомство, Витя принялся готовить яичницу.
Катя крутилась у него под ногами, стараясь помочь и внести свою лепту в этот процесс. В итоге два яйца она все-таки разбила, заставив Витю второй раз за день браться за тряпку.
Пока он стоял на четвереньках, дочь решила, что папа — самая лучшая в мире лошадка и вскарабкалась ему на спину. Витя был зол, голоден и не хотел тратить время на бесполезные пререкания с дочерью, рассудив, что пока она сидит на нем, точно не сможет еще что-то разбить.
Именно в этот момент ему решила позвонить супруга, которую очень интересовало, чем они там занимаются. Прижимая плечом трубку к уху, Витя старательно вытирал яичную лужу, которая уже местами стала присыхать. От шкварчащей на плите сковородки стал доноситься отчетливый запах подгорелой яичницы.
Больше всего Вите хотелось встать и начать неистовствовать, но каким-то чудовищным усилием воли он подавил в себе этот порыв. Жена в трубке вещала что-то о том, что договорилась после работы встретиться с подругой, поэтому ужин на нем. А еще пообещала скинуть сообщением список дел, которые Вите предстоит сделать, раз уж он в отпуске.
Дочь подгорелую яичницу есть отказалась, сказав, что потерпит до обеда, а Витя все-таки на чистом упрямстве заставил себя съесть свой кулинарный провал. Правда, когда пришла смска от жены со списком дел, он перестал ощущать вкус еды.
Дел оказалось столько, что Витя заподозрил жену в диверсии. Явно специально под его отпуск все эти дела копились, иначе откуда бы их было столько?
Поменять постельное, постирать белье, сходить в аптеку, забрать из ремонта обувь, прибить полочку и приготовить ужин. А еще не забывать, что есть дочь, которую надо вовремя кормить, уложить в обед поспать, после дневного сна с ней погулять и повторить пройденные буквы.
А ведь планы у Вити были совершенно другие! Первый день отпуска он должен был начать хорошо выспавшимся, позавтракать, ну, или пообедать, там как получилось бы, потом посидеть поиграть в приставку, а вечерком купить пивка, рыбки и завалиться смотреть какой-нибудь фильм. А теперь что?
А теперь у него куча дел и очень активная дочь, которая уже дважды заставила его помыть пол на кухне, хотя день еще даже через полдень не перевалился.
Можно было стонать, хандрить и даже бунтовать, но Витя решил смириться. Что там первое в списке? Поменять постельное белье? Ну, поехали.
Для Вити смена постельного и так была неприятной процедурой, а уж когда вокруг нарезала круги Катя, это стало вообще натуральной пыткой.
— Папа, смотри, я привидение с моторчиком! — Катя влезла в наволочку, которая закрывала ее до пят, и носилась в ней по комнате, пока с громким «бам» не повстречалась со шкафом.
На какое-то время Вите стало не до постельного. Дочь ревела, как пароходный гудок, а Витя старался вспомнить, был ли до этого удара у дочери на месте передний зуб. Не вспомнил, решил, что вечером жена посмотрит и приложив к шишке на лбу дочери пачку мороженных пельменей, усадил Катю смотреть мультики.
Идея с мультиками стала настоящим спасением, потому что пока Катя завороженно глядела на экран телевизора, Витя успел поменять постельное, закинуть стирку и начать собой гордиться.
Но вся гордость улетучилась, когда пришло время кормить и укладывать Катю на дневной сон. Суп она есть отказалась, и Вите пришлось чуть ли не на голове стоять, чтобы уговорить привередливое чадо. Совсем уж акробатических этюдов от него не потребовалось, но лук с морковкой из супа Вите пришлось вылавливать.
Со сном не получилось вообще. Катя ворочалась, вздыхала, требовала пить, сказку, в туалет и так по кругу. Когда Витя понял, что уже сам засыпает, было решено, что дневного сна не будет, но маме они об этом не скажут.
Витя решил, что сейчас повесит полку, а потом совместит прогулку с дочерью и поход в аптеку и за сапогами. Дочери же наскучило смотреть мультики, и она хвостиком ходила за отцом.
Именно поэтому, когда прибивая полку Витя попал себе по пальцу, он не смог дать выход эмоциям. Рядом стояло пятилетнее чудо и внимательно за ним наблюдало. Те слова, что рвались с папиного языка, ей пока точно знать не стоило.
Потом были сборы на прогулку. Витя смутно себе представлял, во что следует одевать дочь, а сама она путалась в показаниях. Решив, что сейчас в чем только не ходят, Витя выловил из шкафа первые попавшиеся вещи, которые показались ему уместными для зимней прогулки.
Естественно, когда дочь уже одета и обута, ей захотелось в туалет. Вите пришлось разоблачать Катю, а потом одевать заново. В глазах его уже плескалось приближающееся безумие, которой заметил даже ребенок. Катя хотела пожаловаться, что колготки колючие и сползают, но не решилась.
На улице Катя сначала набегалась на детской площадке, не желая с нее уходить, потом бегала вокруг папы всю дорогу до аптеки и мастерской по ремонту обуви, потом ей хватило сил на добротную истерику в магазине, а на обратном пути устала и запросилась на ручки.
Так и шел Витя, обвешанный пакетами и с дочерью наперевес, проклиная тот день, когда ему показалось хорошей идеей взять себе неделю отпуска.
Пока Витя готовил ужин, ему приходилось постоянно отвлекаться, чтобы то вытащить у дочери изо рта кусок нечищенной морковки, то выхватить нож, то перехватить шаловливые ручки, тянущиеся к раскаленной сковородке.
Когда домой пришла жена, Витя готов был плакать от счастья. Наконец-то его испытания кончились! Вот сейчас они поужинают, а потом Витя будет предоставлен самому себе.
— Слушай, так удачно все с твоим отпуском получилось! Представляешь, Катину группу закрыли на карантин по скарлатине! Так что эту неделю она точно просидит дома. Ой, Вить, ты что? Вить, тебе плохо?
