Рассказ о том, как Валера силу воли жене решил продемонстрировать, а потом страдал
Сухой щелчок выключателя в тишине ночи прозвучал, как выстрел. И эффект произвел примерно такой же. Женщина в ужасе замерла, только челюсти ее не переставали двигаться.
В зубах у оторопевшей женщины был кусок колбасы, на который с насмешкой смотрел включивший свет мужчина. Он скрестил руки на груди и наслаждался произведенным эффектом.
То, что с начала диеты жены в холодильнике по ночам стали пропадать продукты, Валера заметил сразу. Он, конечно, не делал ежедневные замеры уровня колбасы в холодильнике, но на глазомер не жаловался никогда.
И вот теперь он поймал супругу с поличным на месте преступления. В одной руке она сжимала кусок хлеба, в другой кусок сыра, а в зубах держала толстый шмат колбасы.
— Нет у вас, дорогая моя Катерина Алексеевна, силы воли. Признайте это и прекращайте эти ваши ночные набеги на холодильник. Что вы тут в ночи аки тать бегаете, — улыбался Валера.
Женщина сделала мощное глотательное движение, пропихнув в желудок часть своей добычи, и неприязненно посмотрела на мужа. Попасться на горячем ей было неприятно, но и оправдываться глупо, улики, как говорится, на лицо.
— Можно подумать, ты у нас обладаешь неподъемной силой воли, — буркнула она, чтобы хоть что-то сказать.
Валера подбоченился и выпятил вперед грудь, точнее, попытался выпятить грудь, но выпятилось его объемное брюшко. Но даже в этой позе он чувствовал себя хозяином ситуации.
— А вот и обладаю! Подъемной или неподъемной, это уже дело другое, но моей силы воли точно бы хватило, чтобы не партизанить у собственного холодильника!
Глаза Катерины сузились и только поэтому муж не разглядел в них отблески адского пламени. Она вытерла руку о сорочку и протянула ее мужу.
— Давай пари! Кто дольше просидит на диете без срывов, тот проиграл и копает по сезоны весь огород сам!
Ставка была очень высока. Валера занервничал, чувствуя какой-то подвох. Он замер в нерешительности, почесал ногу о ногу, но потом упрямо тряхнул остатками прически и протянул руку жене. Пари так пари.
Утром он встал бодрым, предвкушая горячий кофе с сахаром и молоком и вкусные горячие бутерброды, но на кухне его ждало напоминание о заключенном пари.
На столе стояла тарелка с бутербродами, но она была явно не про его душу. Это был завтра для их сына, а самого Валеру ждала тарелка с овсянкой, от вида которой сжимался желудок.
Катерина с понимающей, но все-таки ехидной улыбкой пододвинула тарелку мужу. Тот вздохнул, но взялся за ложку. Овсянка оказалась на воде и без сахара и масла.
Кофе пришлось пить без сахара, молока и удовольствия, что не прибавило Валере настроения. На выходе из кухни он получил от жены поцелуй, пожелания хорошего дня и контейнер с куриной грудкой и огурцом.
В обеденный перерыв Валера уныло разглядывал свой обед, разыскивая по организму аппетит. Аппетит был, а вот желания есть грудку нет.
Сложнее всего Валере было отогнать от себя малодушные мысли о том, что за углом имеется отличная столовая, где можно вкусно пообедать.
Он уже почти вышел из офиса, но потом вспомнил, что у него вообще-то имеется сила воли, и, собрав ее в кулак, отправился на свое рабочее место.
От ужина он не ждал ничего хорошего и он его не разочаровал, хотя по квартире и плыл блаженный запах жареной картошечки.
Картошечку для сына жарила его жена, имея на лице самое несчастное выражение, и он мог ее понять. У самого слюноотделение было, как у бультерьера, чуть весь кафель слюной не залил.
Пока сын без аппетита ковырялся вилкой в картошке, его родители ели полезный овощной салатик с какой-то сложной заправкой.
Валера смотрел в тарелку сына, ел свой салат и пытался договориться с собственным разумом, чтобы тот представлял, будто никакой у него во рту не салат, а вкуснейшая жареная картошечка с золотистой корочкой. Разум сопротивлялся.
Ночью Валере не спалось. Желудок не понял, что его уже покормили и больше ничего не предвидится, и настойчиво требовал пищи, которая бы не роднила Валеру с говядиной. Но хозяин желудка мужественно игнорировал эти требования.
Катерине тоже не спалось, но не только по причине желудочной неудовлетворенности. Она караулила мужа, в чьей силе воли изрядно сомневалась. Копать огород в одно лицо ей не хотелось, а для этого надо было выиграть спор. Лучше всего поймать мужа на горячем.
Но ближе к трем часам оба супруга забылись беспокойным сном. Он принес им облегчение, ведь когда спишь, не понимаешь, что хочешь есть.
Следующие четыре дня слились в одну большую пытку. Валера ел что-то полезное в небольших количествах и страдал. Во сне к нему приходили котлеты, а запах шаурмы на улице почти гипнотизировал.
Он засыпал с халатом жены в обнимку, потому что именно в нем она жарила картошку, и ткань трепетно сохранила этот запах.
Этой ночью Валера проснулся от урчания собственного желудка. Он посмотрел на спящую жену, заботливо укрыл ее одеялом, полюбовался своим спящим ангелом и выскользнул из комнаты.
Его путь лежал на кухню, к заветному хранилищу всего вкусного и такого желанного в этот час. Валера бесшумно проник в святая святых и стал копаться в холодном нутре, извлекая оттуда такую желанную грудинку, горчичку, маринованный огурчик и горбушку черного хлеба.
Бесшумно передвигаясь по кухне, Валера сделал себе бутерброд и был уже готов впиться зубами в желанную добычу, как яркая вспышка ослепила его.
Когда Валера немного проморгался, то увидел в дверях Катерину, которая стояла, уперев кулаки в бока. По ее губам змеилась нехорошая улыбка.
Валера еще крепче вцепился в бутерброд, закрыл глаза и впился в него зубами. Все равно пари он уже проиграл, так чего уж теперь дальше страдать.
Катерина дождалась, когда супруг доест, отряхнет крошки с пузика и пошлепает в спальню, после чего отправилась за ним. По дороге Валера злился на себя, отчего размахивал руками и неаккуратно сшиб в коридоре сумочку жены.
Сумочка полетела на пол и из ее недр на свет вывалилась недоеденная шоколадка. Валера медленно поднял улику с пола и так же медленно обернулся к жене.
— Предлагаю заключить боевую ничью, — быстро сориентировалась Катерина.
Валера продолжал стоять, сжимая в руке улику. Его брови грозно сходились на переносице.
— А я завтра по поводу завершения пари борщеца сварю, мяско по-французски сделаю, — медоточиво продолжила Катерина.
Валера вздохнул и положил огрызок шоколадки на тумбочку. Ничья так ничья.
