Когда Литва была в СССР, она была образцом для подражания для всей страны. Расскажу про Литву и литовцев, какими я их видел. Без эмоций. Это всего лишь маленький кусочек того, что увидел и услышал почти за полвека. В рамках проекта «Клуб читателей» газета ВЗГЛЯД представляет текст Николая Андрющенко о том, какими он видел литовцев на протяжении полувека. Не думал, не гадал, что мой сдержанный, неэмоциональный рассказ вызовет столько и такие отклики. Мой любимый капитан Радовинский Иосиф Михайлович говорил так: «Эмоциям нужно отдаваться в постели, можно на кухне, но не на мостике. Сочинять нужно роман, но не судовой журнал». Адмирал Макаров в своем наставлении по заполнению судового журнала говорил так: «Наблюдаю пишу, не наблюдаю – не пишу…». Поэтому в своем рассказе про Никодимыча я придерживался именно этих принципов. А какой был бы взрыв, если бы пересказал все и вся про него и его высказывания подробно. Ну хотя бы такое: «Самый главный враг поляков и всех славян – это Бзежинский. Он – ренегат из регенератов… Обрати внимание на то, сколько случаев в истории, подтверждающих, что регенераты и предатели – это самые страшные люди. Тот султан, который устроил геноцид армян, был омусульманенным армянином. А берберийские пираты, которые веками наводили страх и ужас на берегах Испании и Италии – это были албанцы, итальянцы, греки и прочие христиане, принявшие ислам. Тебе примеров достаточно?…». Не буду тревожить память друга. Расскажу про Литву и литовцев, какими я их видел. Без эмоций. Это всего лишь маленький кусочек того, что увидел и услышал почти за полвека. 1969. БМРТ «Иван Дворский». В одной каюте со мной жил матрос, литовец по имени Ионас. Однажды он заявил: – Для себя путь в Литву я закрыл. – Да почему так? – Ненавижу их. Мне было шесть лет, когда «лесные братья» убили моих родителей. Две недели я скитался, никто ни накормил, ни приютил. Пока меня случайно не нашел один милиционер и не сдал в детдом. Пусть, допустим, родители у меня были плохие, их убили. А что я сделал плохого для литовцев в шесть лет? 1971-72. Год я снимал комнату в доме одной литовской семьи, состоявших из отца, матери и дочери Римы, которая была чуть младше меня. Обычная семья, отношения были вполне нормальные. Семья вернулась из Сибири, куда ее сослали из Каунаса. Я не задавал никаких лишних вопросов. Проговорилась однажды Рима, отец категорически отверг возможность вернуться в Каунас, хотя такая возможность была, предпочел Калининград. На мой вопрос объяснила: отец не может простить тех, кто его сдал «органам». Какую мог представлять опасность для новой, советской власти, главбух театра? Кто-то расправился с ним таким способом из-за зависти. После Сибири он резко изменил свое мнение о русских, это была еще одна из причин, почему поселился в Калининграде. Рима работала в морском радиоцентре, потому все мои обследования проходили вне очереди. И она знала, могла отследить, на каком судне я работал. И через моего друга Никодимыча передавала привет. Вот такая была семья… 1976-86. Так уж получилось, в эти годы я ну хотя бы раз в год, но бывал в Клайпеде, иногда на три дня, иногда на шесть месяцев. То есть, этот порт стал для меня вторым портом после Калининграда. Недалеко от паромной переправы на косу находился букинистический магазин. По пути в Клайпеду или из нее я всегда туда заглядывал. Кассирша неоднократно пыталась «заставить» меня говорить по-литовски, то есть, видя, что я не литовец, она говорила по-литовски. Я отвечал ей по-немецки или по-кастильски, после чего она переходила на русский. В конце концов, мы подружились с Алдоной, и она стала откладывать для меня книги и словари. И я приобрел такие словари, каких невозможно найти в современной «демократической и свободной, информированной» России, и даже в Интернете. И даже в Москве, на той улице, где сейчас находится сейчас посольство Испании (не помню названия). Очень жалею, что всерьез не учил литовский, а мог бы найти какую-нибудь Алдону-учительницу. А владеть литовским интересно и полезно, из живых индоевропейских языков он самый древний – ровесник древнегреческому, латинскому и санскриту. Научился только читать вывески на улице. Увы… Ну а по работе за эти десять лет ни в порту, ни на заводе никаких проблем никогда не возникало. В отличие, например, от Вентспилса, Таллина, Ленинграда и других. 1995. Феликс. Так звали моего контрагента или делового партнера (не нравится мне это слово из-за его этимологии, пахнет проституцией). Однажды за рюмкой кофе он ударился в рассуждения о том, что для Литвы лучше – СССР или ЕС. На что я ответил примерно так: – Это неразрешимая проблема, как вопрос о курице и яйце. Ее не могли решить еще древнегреческие софисты: чем лучше быть – головой осла или задницей льва. Когда Литва была в СССР, она была образцом для подражания для всей страны, а сейчас? Феликс был ошарашен в первый момент, а потом расхохотался: – Так и есть. Нам с тобой этот вопрос не разрешить. А спустя много лет, когда наши деловые связи уже порвались, он передал мне с попутчиком книгу «Корабль дураков» Петкявичуса. А я в ответ – «Любовь Яровая» потому, что там одна героиня кричит: «Пустите Дуньку в Европу…». С намеком. 2005. Когда я готовил «Толковый морской словарь» к изданию, то мне для правки потребовался военный моряк. И для меня нашли контр-адмирала в отставке, переводчика, литовца. Это единственный адмирал за всю историю Литвы, первый, а может, и последний. Имя не буду назвать по понятным причинам. Мы подружились. И он рассказал случай из своей практики. Когда он вышел в отставку, к нему приехали посланцы от «бородатого козла», чтобы позвать на должность военно-морского министра всея Литвы. В ответ он рассмеялся им в лицо: – Какой такой может быть в Литве военно-морской флот, откуда? Я сам, своими собственными руками, выполняя приказ командующего Балтийского флота, вывел из всех трех республик все корабли, все ЗИПы, все ценное снабжение, весь боезапас. Оставил только Scheise und Schrot (дерьмо и лом – нем.). Думаете, НАТО что-то вам даст ценное? Вот это вам и дадут. Нет уж, пусть лучше буду я российским пенсионером, чем командующим литовского металлома.
