Этот оперный театр не так знаменит, как Ла Скала. Но он стоит как скала посреди прифронтового города. И под регулярные прилеты ставит премьеры. С западного торца величественной сталинской постройки вместо окон зачастую фанера — не успевают вставлять. А внутри царство Терпсихоры, Полигимнии, Мельпомены и буфет с шампанским. Пока фронт в 32 километрах, спектакли идут днем. Комендантский час и все такое. Но 31 декабря сделали исключение. "Щелкунчик" начнется в 17.00. Если воздушной тревоги не будет.
Первый выход
Хотелось бы быть театральным критиком и рассказывать о чистоте колоратурного сопрано или мастерстве режиссера. Но мы далеки от азов оперного искусства. Обычные фронтовые репортеры. Поэтому, уважаемые "сыры" (так называли поклонников Козловского, а потом и других оперных див), не взыщите. Нам интересны люди, а не колоратура. А люди здесь такие, что диву даешься, как они выступают, а не сбежали в другие именитые театры.
…У лауреата международных конкурсов тенора Евгения Удовина сегодня премьера. Его ввели в одноактную оперу Джона Фредерика Лэмпа "Пирам и Фисба" на главную партию. История этого произведения восходит к вавилонской легенде, которая была воспета древнеримским поэтом Овидием в поэме "Метаморфозы". Позже сам Вильям Шекспир перенял сюжет и использовал его в комедии "Сон в летнюю ночь". Главных героев постановки Пирама и Фисбу называют античными Ромэо и Джульеттой.
Евгений волнуется. Никак не хотел давать перед спектаклем интервью. Артисты они такие, чувствительные и суеверные.
— А как же наши коллеги снимают интервью прямо перед выходом на сцену?
Этот вопрос убедил солиста. Раз надо для материала о любимом Донбассе, так надо. Хотя мы понимаем артиста. Он живет в Киевском районе. Там такие прилеты постоянно! Ведь рядом военкомат. Да и сейчас, пока мы в театре, слышен грохот разрывов. То ли ПВО работает, то ли "Хаймарсы". А может, и то и другое. Воспоминания ужасны, и он просил особо их не касаться. Но мы не удержались.
— Там все было пропахано минами. Идешь на остановку и не знаешь, вернешься домой или нет, — рассказывает Евгений. — Погибали и в автобусах, и в подземных переходах…
— Как это репетировать, а потом выступать прямо из-под мин?
— У каждого свой путь, предначертанный Господом. Я каждый день проходил перед военкоматом и видел сталеваров, грузчиков, водителей, которые записывались в ополчение. Думал пойти на фронт. Но артисты нужны и в военное время. А кто будет петь? Я ведь выступал, по сути, для этих ребят. Ведь душа хочет мира.
Открою маленькую тайну. Пока тенор добирался в театр на разбитых автобусах без стекол, его просквозило. Да так, что "сломал" голосовые связки. Это как для скрипача сломать руку. Несмыкание. Целый год восстанавливался. И вот — премьера.
Могучие стены выдержали и отступление, и освобождение. Выдержат и сейчас
При артобстреле эта сторона оперы наиболее опасна
Заместитель генерального директора Наталья Ковалева ведет нас по театру. Тут заблудиться можно. Выходим на сцену. В яме репетирует одинокая флейтистка. Стоит деревянная телега. Выкатили для премьеры "Дон Кихота". Сталинское здание было открыто 12 апреля 1941 года оперой Глинки "Иван Сусанин". А потом вы сами знаете что. Часть артистов эвакуировалась. Фашисты собрали остатки труппы и открыли свою оперу для дойче солдатен. Репертуар был европейским. "Аида", "Летучая мышь" и, как реверанс колабрационистам, "Запорожец за Дунаем". Назвали все это Front-oper Stalino. Фронтовая опра Сталино. Донецк раньше назывался Сталино. А ведь ненавидели само это имя.
Могучие стены выдержали и отступление, и освобождение. Выдержат и сейчас. Наталья Иосифовна ведет нас по лестнице, а потом откидывает ажурные, словно морская пена, французские шторы, а там от стекол осколки и вставлена фанера. А потом говорит:
— При артобстреле эта сторона оперы наиболее опасна.
Преодоление
Пирам разминался перед выходом. Распеваться за кулисами нельзя. Так он вертел запястьями, как пианист перед клавишами. Суфлер шепотом скомандовал на выход. И расфуфыренный и напудренный Пирам ступил на сцену. Не знаем, как он пел. Опера для нас, как дальний космос, — непостижима. Наверное, хорошо, потому что после каждой партии срывал овации. А мы смотрели на этого тенора с восторгом. Преодолел в этой жизни и страх, и горечь потерь, и болезнь. Выбрал Россию. Аплодисментов тут мало. Тут склонить голову неплохо. Ведь Донбасс Опера жива. Здесь тринадцать раз выступал Иосиф Кобзон во время военного положения — об этом сообщает памятная доска на фронтоне. Публика висела на люстрах. Буквально проводили знакомых на балкончики осветителей. А когда совсем было худо, платил из своего кармана зарплату артистам. Кому три тысячи, кому пять. Никто об этом не знает. Скажете, смешные суммы. Но это для Ла Скалы. А тут война без света, тепла и воды. О сосисках можно было только мечтать…
Через Тернии к сцене
4 октября 2014 года театр возобновил работу. Уже при новой власти — Донецкой Народной Республике. Открыл сезон под артиллерию. Спектакли шли только по выходным. И то, если не было обстрелов с той стороны. Но на репетицию артист явиться был обязан. Алена Чотий исполняет в "Пираме и Фисбе" партию клавесина. У нее маленький ребенок дома. Едет на представление, а сердце болит.
— Был случай, когда ракета попала прямо под подъезд, — говорит Алена. — А мне в театр. Лезла по завалам. Хорошо концертные туфли и платье на работе. А то какая бы я пришла!
Кровь и пот
Донбасс Опера — самый престижный зал на Донбассе. Как Колонный зал Дома союзов в Москве, откуда выносили и Сталина, и Жукова, и Брежнева. Из Донбасс Оперы выносили и Гиви, и Моторолу — героев Донбасса. Но когда выносили тело Ольги Качуры (позывной Корса), случилась трагедия. К главному входу доставили артиллерийский лафет, украшенный цветами. "Ждуны"-наводчики из многоэтажек передавали на укропские батареи момент выноса тела. И началось страшное. Взрывы, которые посекли колонны и выбили стекла. Убитые и раненые. Кровь на асфальте.
— Мы обратно внесли тело Корсы, — рассказывает зам генерального директора театра Наталья Ковалева. — Думали, проскочит. Опять начали церемонию. Опять прилеты. Отпевать ее должны были на кладбище с воинскими почестями и салютом. Тут батюшка и говорит: "Давайте, братья и сестры, попрощаемся тут". И, прячась за колоннами, все преклонили колени. Один батюшка стоял спиной к осколкам и, не боясь, читал молитву. По радио объявили, что прощание переносится на день в связи с обстрелами. Это была военная хитрость. А мы Корсу после отпевания вынесли через черный ход и погрузили в обычный катафалк. Так и живем. Так и умираем…
Но не надо о грустном. Откинули линию фронта. Обстрелов меньше. Транспорт работает. На улицах пробки. Вот с водой не очень — по графику. Но это отдельная история. Надо отбить канал "Северский Донец — Донбасс". Так что все впереди.
А пока мы погружаемся в бархатные кресла Донбасс Оперы. Отключаемся от обстрелов, нехватки воды и других житейских неурядиц. Шахтеры — крепкие ребята. Не такое выносили вместе с женами, которым спектакли поважнее прилетов. И слушаем волшебную премьеру оперы Вольфганга Амадея Моцарта "Дон Жуан". И, конечно, такого желанного "Щелкунчика". Билеты между прочим от 300 до 800 рублей. Не забудьте, в связи с отменой комендантского часа в новогоднюю ночь представление начинается в 17.00!
