Мария Скроб рассказала, что изменилось после встречи жителей Кореневского района с губернатором Мария Скроб на встрече чиновников с жителями Кореневского района 14 ноября 40 минут задавала острые вопросы губернатору и министру транспорта. Также она потребовала уволить главу района Марину Дегтярёву. Петицию об отставке чиновницы подписали почти 2,5 тысячи человек. Глава региона Алексей Смирнов порекомендовал Дегтярёвой написать заявление об уходе, однако она отказалась уходить с поста. «Курские известия» поговорили с Марией Скорб и узнали, почему она решилась на такое эмоциональное выступление и что изменила встреча с чиновниками. «Всё стало работать» – Мария, что изменилось после встречи со Старовойтом и Смирновым? – Всё стало работать, как и должно. Если раньше мы привозили эвакуированных и могли стоять сутки в ожидании скорой помощи или автобусов для эвакуации в Курск, то теперь всё происходит мгновенно. Почему нельзя было сделать так раньше? Огромный плюс этого собрания, что стала работать Марина Вячеславовна. Сразу откуда-то взялся контракт с «Экополом», и на следующий день уже начали вывозить мусор. Хотя до этого она утверждала, что контракт компания с районом расторгла, и поэтому отходы не могут вывозить. – Вы рассчитывали на такой эффект? – Да, я с такой мыслью туда и шла. – То есть снятие с должности Дегтярёвой – это не главное? – Я сразу сказала, что она не уйдёт. Но она хотя бы начала работать. Посмотрим, как долго это будет длиться, потому что люди пишут, что работа потихоньку сходит на нет. В любом случае мы не сдадимся. Уже подготовлено заявление и в прокуратуру Курской области, и в Генпрокуратуру. Сообщение Бастрыкину о работе Дегтярёвой уже отправили. Там перечислены все факты, с приложенными доказательствами, и мы просим дать им оценку. Губернатор сказал, что вопрос по Марине Вячеславовне решается. Она отказывается увольняться, ей ещё раз предложили написать заявление, и теперь глава региона поставит вопрос о её увольнении перед депутатами. Но запроса депутатам до сих пор не было. Люди ждут. И это ещё больше накаляет обстановку. Вопреки подозрениям Марины Вячеславовны, я не претендую на её должность. И свергать её не собираюсь. Мне нужно, чтобы в районе хоть что-то делалось. Она меня не слышала все три месяца. Я обращалась к ней ещё в августе за бронемашинами, но мне отказали. На связь она первый раз вышла только 14 августа и задала один вопрос: «Маша, зачем ты в это ввязалась? Оно тебе надо? Эти люди сами приняли решение там остаться, пусть там и остаются». Похожую фразу она сказала женщине, у которой в Обуховке раненый муж и неизвестно, жив он или нет. Марина Вячеславовна говорила, что он сам принял такое решение и теперь пусть делает, что хочет. Когда я создала команду добровольцев, я сразу же девчонкам сказала, что нужно собирать в один файл все голосовые сообщения, скриншоты от представителей власти, потому что, возможно, настанет время и нам придётся отбиваться от каких-либо претензий. Ведь благие дела всегда наказуемы. А после этого собрания мне прислали аудиофайл, в котором глава разговаривает с человеком, который присматривал за 99-летней участницей Сталинградской битвы Клавдией Войтовой. 13 августа социальный работник просила эвакуировать Клавдию Дмитриевну из Коренево, на что Марина Вячеславовна отвечает, что Войтову «не надо эвакуировать, ей безопаснее находиться в своей квартире». В 20 числах августа наши волонтёры вывезли Клавдию Дмитриевну в санаторий под Курском. С ней сейчас всё хорошо. Только она немного путается, думает, что мы сейчас воюем с немцами. Сама Марина Вячеславовна 6 августа с колонной покинула район. В соцсетях есть видеоролик, в котором женщина говорит ей, что 10 августа ехала за ней из Коренево. Но Марина Вячеславовна доказывает, что такого не было. Но наши волонтёры 10 августа уже вывозили людей и видели, что ни администрации, ни МЧС, ни полиции в районе уже не было. «Спали максимум по 2 часа в сутки» – Сколько ваших машин занималось эвакуацией 10 августа? – Десять. Я начала вывозить людей только с сентября. Месяц мы с девочками-администраторами занимались исключительно координацией. Мы тогда спали максимум по 2 часа в сутки. Я ещё работаю 4 дня в неделю. Два раза – косметологом, и ещё два – тренером по туризму. Вывозом занимались мужчины и одна девушка. Мы с администраторами собирали списки, сколько людей осталось, кто маломобильный, кого можем в эту машину погрузить, кого – в другую. – По вашему мнению, эвакуация зависела только от Дегтярёвой? – Принудительной эвакуации не было, но в других районах была объявлена добровольная. А Марина Вячеславовна объявила: «Рекомендую уехать на пару дней». При этом уехала сама и вывезла на бронемашине свои вещи из дома. Нам об этом очень много людей писали. Мы очень плотно сотрудничали с главами сельсоветов. Глава Коренево – один из немногих, кто действительно болел за свой народ. Он признался, что у него не хватает полномочий что-то сделать, и предложил нам помогать. И глава Шептуховского сельсовета не мог объявить эвакуацию, но просто сел за руль и начал вывозить людей. Марине Вячеславовне даже не обязательно было присутствовать в районе для эвакуации. Она могла координировать работу из Курска. Почему мы смогли это сделать, а она – нет? Им дали три бронемашины, и они на них за три дня вывезли всего 12 человек. При этом администрация опубликовала у себя на странице номер телефона работника, который платно может слить воду из системы отопления. Девушка прислала нам переписку с Мариной Вячеславовной с просьбой эвакуировать маму. А Дегтярёва отвечает ей, по-моему, 10 августа, что машин в посёлке уже нет и единственное, что она может предложить – вывезти платно. К тому моменту полрайона, наверное, уже выехало. Только со стороны Снагости 10 августа люди уже выехать не могли, погибли на дороге. Их трупы мы смогли вывезти только спустя 3 недели. Наш волонтёр помогал вывезти первых людей из Коренево. До него мы вообще не знали, что там происходит. Оттуда приходили не очень хорошие вести. Оказалось, что там очень много тел, но, слава Богу, не столько, сколько мы предполагали. У нас там ещё есть пропавшие без вести. Мы их ищем. – Главы приграничных районов в сентябре получили медали за мужество и самоотверженность. Вас это задело? – Это беспредел, но ничего удивительного для меня в этом нет. У нас это практикуется. Только за наших добровольцев обидно, почему они все без медалей и наград? С человеческой точки зрения я не могу нашу главу понять. Если бы меня так освистали, я бы встала на колени, извинилась и ушла бы. А её не волнует, что большая часть населения её просто ненавидит. Бронежилет – под расписку – Когда вы впервые после вторжения смогли попасть в Кореневский район? – Я приехала на пост в Жадино в конце августа, чтобы навести связи с военными. Основная моя задача была – бесконечное ведение переговоров. Я сидела, улыбалась и разговаривала со всеми, потому что поняла, что вообще нет никакой налаженной связи. А ведь этим должна была заниматься власть. Я упрашивала военных поехать то туда, то сюда, чтобы поискать там людей. И некоторые из них в свой единственный выходной помогали нам. После обращения в соцсетях каски и бронежилеты люди дали нам сразу же. Марина Вячеславовна предлагала нам бронежилеты, но на очень интересных условиях. Волонтёру каждое утро нужно было приезжать в Курск и получать его под расписку. Потом нужно поехать, отработать, всех вывезти и вечером успеть в рабочее время сдать бронежилет под расписку обратно. И так каждый день. Я говорю: «Низкий поклон, не надо». – Ваши добровольцы попадали под обстрелы? – Наш волонтёр пытался проехать в Коренево, и начался миномётный огонь. Сутки мы не знали, что с ним было. Я не знаю, как он спасся, но потом он вышел к нашим военным с глубокой рваной раной в плече. Его опознала девушка, которая видела на наших фотографиях. Она рассказывала, что наши его приняли за ДРГ и чуть не застрелили. Но знакомая закричала, что он свой. Сейчас этот доброволец уже работает, но больше месяца пробыл в больнице. Вы даже не представляете, какая ответственность падает на мои плечи, когда кто-то не выходит на связь в положенное время! У нас были случаи, когда они задерживались, и я просто сходила с ума. Я умоляла военных поехать туда и найти их. Марина Вячеславовна однажды сказала мне в разговоре: «Ну ты же понимаешь, что мы с тобой в разных условиях, я несу ответственность, а ты – нет». Но если она несёт её административно, то я несу её морально. «Затискали всех наших водителей» – Как ведут себя эвакуированные? – Плачут, смеются, благодарят нас. Они затискали всех наших водителей. Когда мы передаём их родственникам, это очень трогательные моменты. Мы в такие минуты и сами плачем. Потом они нам пишут слова благодарности, письма нам передают. То есть большинство всё-таки осознаёт, что не стоило оставаться. Но некоторым старичкам мы даже угрожали, чтобы вывезти. И говорили, что если они не покинут опасное место, будут объявлены предателями Родины. После этого сразу собирались. Некоторые говорят, что поедут, только если их родственники запишут для них видео. И мы записывали видеообращения от родственников и показывали им. Люди решили, что раз не было оповещения об эвакуации, значит, всё хорошо. Но прилёты по домам до сих пор продолжаются, а некоторые туда возвращаются. Мы говорим, что пока рано туда ехать. Вот у нас с Ольговкой была печальная история. По всем чатам глав сельских советов Марина Вячеславовна разослала голосовое сообщение, что Ольговка разминируется, готовьтесь к возвращению. Через день или два туда поехал парень, чтобы вывезти бабушку своей жены, и он вместе с ней пропал. Мы их искали около двух недель, а потом квадрокоптер обнаружил их подорванную машину на перекрёстке между Ольговкой и Комаровкой. Потом ещё один мужчина поехал, думая, что там безопасно, и тоже был убит. И вот не так давно мы вывезли их тела и смогли похоронить. – Некоторые ваши волонтёры занимаются исключительно вывозом тел погибших? – Да, в специально оборудованной для этого машине. «Полк Марго» дал нам 200 мешков для трупов. Кстати, цена одного пакета – 2 тысячи рублей. И сложность даже не в том, чтобы найти деньги, а в том, чтобы его достать. Это дефицит. Зачастую мы ещё и опознанием занимаемся. Есть тела, которые очень давно лежат и не подлежат визуальному опознанию, но благодаря тому, что мы собираем фотографии с квадрокоптеров с августа, мы можем сопоставить фото. С диабетом мы уже всех людей вывезли. Был у нас случай, когда обратилась женщина с просьбой эвакуировать её пожилую маму с диабетом. Мы много раз к ней приезжали и стучали, но никак не могли её застать. Мы повесили на дверную ручку продукты и лекарства и ушли. А тут возвращаемся, всё на месте. Дверь никто не открывал. Мы уже были уверены, что она мертва. С её дочерью всё это обсудили и взяли с неё расписку-разрешение войти в дом через окно. Наш волонтёр влез и начал снимать. И вдруг заметил шевеление в углу. Это бабушка повернулась на кровати, так он её на плечо и вынес. Дочери, конечно, была радость. Между прочим, измерили дома её уровень глюкозы, и он оказался в норме. Мы с командой тоже праздновали символический день рождения бабули. Нашла тела родителей – Почему вы стали волонтёром? – С 6 по 12 августа я была на связи с родителями. Всё это время уговаривала их приехать ко мне в Курск. Но они боялись оставить свой дом, плюс мама и бабушка были маломобильны. Мама – колясочница, бабушка лежачая. Тут ещё сыграло роль, что не была объявлена эвакуация. Они говорили мне: «Маш, ну не поднимай панику. Может, всё-таки обойдётся, потому что сказано же было, это на пару дней». Слова большинства, кого мы вывозили: «Если бы всё было так страшно, как ты говоришь, нас бы уже предупредили». И они до последнего не верили, что граница будет нарушена. Родители мне позвонили, когда уже было совсем всё плохо. 10 августа последний раз мы поговорили по видеосвязи, и мама склонялась к тому, что всё страшно. Я плакала и ругалась, умоляла их ехать. Она пообещала. Потом она сказала, что в Кореневском чате написали, будто приедут две бронемашины и их вывезут. Через час к ним действительно приехали две бронемашины, но украинские. С 10 по 13 августа мы ещё переписывались. А 13 августа в обед односельчане видели, как на машине отца ездили ВСУ. 10 сентября с квадрокоптера мы смогли увидеть, что дом моих родителей был ещё цел, а уже 13 сентября – разрушен. – Вы долго не давали интервью. Что побудило вас рассказать о своей команде? – Месяц я отказывалась от интервью, а потом опубликовала пост о нашей команде, потому что о волонтёрах, которые вывезли по 5 – 10 человек, уже было известно, а о моих героях – нигде. И ещё одна причина. У меня появилась информация, что родителей вывезли на территорию Украины, и я хотела, чтобы там услышали мою фамилию и вышли на меня. А потом я смогла разыскать списки тех, кого увезли на Украину. Но моих родных там не было. После того, как я нашла их тела, мы опять ушли в тишину. Я думала, что больше нет смысла в этом. И только спустя время стало понятно, что об этой работе нужно говорить, чтобы не думали, что в регионе всё стало хорошо. Чтобы не забывали, что тут произошло. Кстати, после этих интервью к нашей команде пытались присоединиться люди. Но мы уже никого не брали, потому что новых людей ещё нужно было проверять. Я-то всех своих через спецслужбы проверила. Правда, они об этом не знали. – Как вы смогли найти тела родителей? – Как только появилась возможность войти в село, я приступила к поискам. Приезжала каждый день и разбирала руины их дома. Бывало, что машину нашу били дроны. Однажды мы с нашим волонтёром с позывным Ангел попали под FPV-квадрокоптер. Спаслись только благодаря тому, что он успел заехать в какую-то баню и включить РЭБ. После этого дрон скинул взрывчатку рядом с нашей машиной. Ангел даже на мгновение оглох. После этого у нас было всего 4 минуты, чтобы уехать оттуда. И мы успели. А спустя две недели я нашла мамину кость с титановой системой, а потом и остальные части тела. Я не плакала. Волонтёры и военные тогда сбежались, собирались меня успокаивать. Но я умею сдерживать свои эмоции. Просто представляю, что это происходит не со мной. С другой стороны, в момент находки было облегчение, можно не думать о том, что они где-то сейчас страдают. В тот день меня очень поддержала моя команда. «Думала, закончим в сентябре» – Скольким людям в Кореневском районе вы помогаете продуктами? – Мы не кормим людей, которые эвакуировались из опасных мест, а потом вернулись. Это наша позиция. Они приняли решение там жить, значит, у них для этого есть возможность. А так человек, наверное, 40 – 50. Это те, кто нуждается в помощи, потому что много людей, у которых есть машина под рукой, есть те, которые гребли гуманитарку и не делились ни с кем. У нас есть две бабушки, которые месяц следили за домами своих соседей, кормили кошек, собак, кур, гусей и свиней. У них вообще нет никого из родных, но эти две подружки стараются быть всем полезными. Вот как-то рассказывает мне одна: «Проехали танки и сбили провода, так мы с Зоей убрали их с дороги, чтоб никого не зацепило». Я её ругаю, что это опасно, а она мне говорит: «Мы-то с бабкой никому не нужны, а вдруг пострадают люди, у которых близкие есть?». Или вот они с Зоей копали картошку, и появился дрон. Говорит мне: «Летает над нами, я в кусты, а Зоя стала на четвереньки и сделала вид, что собака. Помолились, он и улетел». Они там даже засаду для трёх мародёров пытались устроить, но мы уже им не разрешили. Сообщили военной полиции, и те сами задержали. Это были кореневские, но бывали случаи, когда мародёры приезжали из Воронежа и Брянска. У меня это, конечно, в голове не укладывается. Ну ладно, когда вы вывезли что-то ценное и оставили порядок, но когда ты заходишь в дома, это такая жуть, перевёрнуто всё вверх дном. А всё, что не смогли унести, разбито. – Животных тоже подкармливаете? – Да, кошек и собак. Коров уже всех отвязали, но они часто на минах подрываются. Людям нужно приезжать и наводить порядок. Очень много неразорвавшихся снарядов. Лес – это вообще отдельная тема. В моей деревне всё заминировано, я сама натыкалась на растяжки, и если бы не наш волонтёр Ангел меня бы, наверное, уже не было. Он увидел в 20 сантиметрах от меня тонкую леску, к которой были привязаны две гранаты. Я очень хотела бы поблагодарить людей, которые помогают нам с топливом и продуктами. Как-то у нас даже нашёлся спонсор, который прибрёл квадроцикл за 1 млн. 200 тыс. для эвакуации людей. Он требовался, чтобы вывезти из Любимовки 56 человек. Кроме как на нём, туда никак нельзя было проехать. И топ-менеджер одного из банков его купил. Я хочу, чтобы он тоже услышал, что благодаря ему этих людей удалось вывезти из-под обстрелов. Сначала мы думали, что будем заниматься исключительно эвакуацией. Первые дни мы не считали эвакуированных, но с того момента, когда начали вести подсчёт, с опасной территории смогли вывезти уже 665 жителей района. А потом поняли, что остались люди, надо бы покормить, потому что никто их не кормит, потом надо было кому-то развезти гуманитарку. – Как думаете, эта работа скоро закончится? – Я очень на это надеюсь. Хотя я надеялась, что мы закончим уже в сентябре. Но, видите, у нас зависли Любимовка, Обуховка, и без вести пропали люди в Ольговке и Кремяном.
