В преддверии весны эта насыщенная, эстетичная и занимающая три этажа выставка кажется подарком для любителей прекрасного: залитые солнцем пейзажи, шелестящие деревья, девушки в легких платьях, беспечные дни у моря и в саду. Проектом "Изображая воздух" музей не ставит перед собой цели проследить весь путь импрессионизма в России, но предлагает представить, насколько распространенным и многоликим было это направление в нашей стране на рубеже XIX и XX веков. В экспозиции — картины 70 мастеров, включая Константина Коровина, Василия Поленова, Петра Кончаловского, Игоря Грабаря, Виктора Борисова-Мусатова, а также малоизвестных зрителю художников. О том, как русские живописцы переняли импрессионизм у французов, рассказывает побывавшая на открытии выставки редактор раздела культуры ТАСС Дарья Шаталова.
Импрессионизм — одно из крупнейших и наиболее значимых течений в искусстве рубежа XIX и XX веков. Отличить работы этого направления не так уж сложно: если на картине запечатлен мимолетный момент, выбран необычный ракурс или завален горизонт, много пространства отдано воздуху и игре света, при этом написано все подвижными, пестрыми и будто бы случайными мазками, скорее всего, перед вами импрессионизм. Он зародился во Франции в 1870-е годы, охватил страны Европы и Америку, быстро пустил корни и в России. В нашу страну его завезли художники, побывавшие в пенсионерских поездках — то есть на зарубежных стажировках, которыми награждались лучшие выпускники Императорской академии художеств и Московского училища живописи, ваяния и зодчества.
Сегодня понятие "русский импрессионизм" устоялось — во многом благодаря работе музея. Но десятилетиями оно вызывало споры из-за своей условности. В России импрессионизм не был самостоятельным течением, не существовало официального кружка импрессионистов, наши художники не выступали с манифестами. Некоторые и вовсе считали термин "импрессионизм" ругательным, а само направление поверхностным, поэтому отрицали свою причастность к нему. И все же продолжали экспериментировать в новаторской, легкой и подвижной манере — хаотичными мазками передавать солнечные блики и марево, вместо исторических и назидательных сцен изображать красоту повседневности и случайных прохожих, специально нарушать композицию картины, а вместе с ней и законы живописи, существовавшие на протяжении веков.
По направлению к свету
Экспозиция открывается работами Ильи Репина и Василия Поленова — тех, кто стоял у истоков русского импрессионизма. В начале 1870-х, получив гранты от Академии художеств, они вместе путешествовали по Франции и одними из первых познакомились с работами современных европейских художников. Чудесным образом их приезд совпал с проведением первой выставки импрессионистов.
Эмоции от встречи с новым искусством были неоднозначными — Репин оценил необычную технику, но вот содержание картин назвал "решительно пустым". Еще и упомянул в письмах "разнузданную свободу" Моне, Мане и других. При этом черты импрессионизма в его работах сложно не заметить. Что уж говорить о том, что из мастерской Репина в дальнейшем вышли прекрасные русские импрессионисты — Игорь Грабарь, Николай Фешин, Филипп Малявин и даже Валентин Серов.
Василий Поленов о той самой выставке ничего не написал и, возможно, даже ее пропустил, но, очевидно, импрессионизмом проникся — достаточно взглянуть на искрящуюся водную рябь на картине "Причал. Венеция" (1897). В Европе Поленов экспериментировал со стилем и жанрами, осветлил свою палитру, пристрастился к пленэру — работе на открытом воздухе (в России эта практика не была распространена). На родину вернулся с десятками этюдов, созданных под впечатлением от увиденного, и большим желанием писать российские пейзажи.
Репин и Поленов привезли в Россию знание о новой живописи, что породило дискуссии и рассуждения, эксперименты и глобальные сдвиги в отечественном искусстве. Благодаря Василию Поленову, а также Исааку Левитану (он тоже побывал в Европе в конце XIX века) укрепился жанр пейзажа, прежде считавшийся несерьезным. Важной частью работы художников стал пленэр, а вместе с этим выросла и значимость созданных на природе этюдов, которые до этого произведениями искусства не считались. Все это давало живописцам больше свободы, мобильности, разнообразия сюжетов и способов самовыражения, а значит, становилось канвой для распространения импрессионизма.
{article_opinion:35765:' Так вот они, французы. Светлые краски, вот это так… Много и такого, что и у нас, но что-то есть еще и совсем другое. <…> И импрессионисты — у них нашел я все то самое, за что так ругали меня дома, в Москве '}
"Когда Коровина спрашивали, что такое импрессионизм, а все-таки его сразу современники воспринимали как одного из главных представителей этого направления, он отвечал, что не так важна современная техника мазка, сколько передача нематериальных ощущений, — рассказывает куратор выставки Наталья Свиридова. — Таких ощущений, как влага после дождя, или аромат цветов, или тепло солнечного света". Коровин был учеником Василия Поленова, и его работа "За чайным столом" (1888) висит рядом с полотном учителя.
Дуновение ветра и шелест листьев можно уловить в зале, отданном пейзажам. Здесь же становится ясно, как много экспериментировали художники в начале XX века, отдалившись от академизма. Картины Исаака Бродского — "На даче" (1906) и "Весна в Люксембургском парке" (1910) — напоминают случайные фотографии, на которых деревья перекрыли силуэты людей. Такое необычное, особенно по меркам прошлого, кадрирование и смещение акцента с людей на природу и детали были одним из веяний импрессионизма. Цветущие сады на картинах Давида Бурлюка и Петра Петровичева перекликаются с доминантой этого зала — внушительным полотном Игоря Грабаря "Под березами" (1904). Это воздушная и светлая работа, на которой платья девушек сливаются с облаками, а лица героев нарисованы лишь схематически. На создание картины Грабаря вдохновила прогулка в усадьбе его друга Николая Мещерина, чьи работы также есть на выставке.
Только не списывай точь-в-точь
Русские художники "подглядели" импрессионизм у французских коллег, но адаптировали его под себя. Это было неизбежно, ведь направление держится на свете и цвете, а в России они совсем не такие, как во Франции, — хотя бы из-за климата. Там даже зимой цветущие мимозы и лазурные волны, высокое небо и теплые блики на терракотовых домах, а у нас бóльшую часть года короткий световой день, солнце за тучами, спящая природа, все в приглушенных оттенках.
Но и в этом суровом, на первый взгляд, пейзаже российские живописцы учились находить красоту. Одним из первых шаги в этом направлении сделал Алексей Саврасов, написав "Грачи прилетели". Картин Саврасова на выставке нет, но есть работы его учеников, например Исаака Левитана. Он же, в свою очередь, по словам Натальи Свиридовой, оказал большое влияние на современников своей палитрой из серебристых, серых и голубых оттенков. Убедиться в этом можно, взглянув на покрытую дымкой, но в то же время будто хрустальную, журчащую "Весну" (1900–1910-е) Станислава Жуковского.
Черный цвет импрессионисты не использовали, зная, что в природе его не существует. Однако некоторые художники не пренебрегали темной гаммой. Например, Константин Коровин или Василий Мешков — на выставке представлены их картины с видами ночного Парижа. Всполохи света на мрачном фоне вызывают ассоциации с фотографиями, сделанными со вспышкой. Эти и другие работы, выделяющиеся на фоне солнечных этюдов, куратор объединила в раздел "Черный импрессионизм".
Экспериментировали наши художники не только с оттенками и способами передачи света на полотнах, но и с сюжетами. По традиции российскому искусству в целом свойственны рефлексия, социальная нагрузка, а живописи, как писал Константин Коровин, "оттенок гражданской скорби" (особенно он укрепился благодаря передвижникам). С приходом импрессионизма ситуация изменилась.
Большинство картин на первом этаже окутаны атмосферой удовольствия, праздника, счастливой жизни. Светящимися, теплыми красками приковывают внимание "Фонарики в саду" (1906) Ивана Куликова, беспечными кажутся отвернувшиеся от художника женщины на картине "У моря" (1912) Тита Дворникова. Дачным уютом и летним теплом веет от работ Николая Богданова-Бельского и Бориса Кустодиева; напоминающий юг Франции "Гурзуф" (1915) Константина Коровина и "Свежий ветер" (1912–1914) Николая Дубовского охлаждают своим голубым свечением. Невозможно пройти мимо пьянящего солнцем и ароматом луга полотна "Маки" (1903) Серафимы Блонской — одной из первых женщин, окончивших Академию художеств.
Некоторые картины будто бы вступают в перекличку с западными шедеврами. Балерины на картинах Зинаиды Серебряковой передают привет танцовщицам Эдгара Дега; во взгляде и позе женщины на портрете Надежды Сапожниковой так много общего с образом Жанны Самари кисти Огюста Ренуара; "Карусель" (1900) Николая Тархова напоминает о "Бульваре Капуцинок" Клода Моне. Таких параллелей можно уследить немало, на третьем этаже аналогии и вовсе проводятся между отечественной живописью и японской гравюрой. Но и родного колорита на выставке в избытке.
Почти весь второй этаж посвящен национальным особенностям русского импрессионизма. Здесь посетителей встречают крестьянки Абрама Архипова, зимние и осенние пейзажи Игоря Грабаря и Петра Петровичева. Сцены из городской жизни — настолько бытовые, будничные, что даже Петербург на картинах выглядит не парадным. Если французские импрессионисты любили изображать кипящий и сверкающий Париж, находили красоту в суете столицы, то русские мастера чаще искали вдохновение в глубинке, на тихих, почти безлюдных улицах. "Уходящая натура" интересовала их куда больше, чем прогресс.
Что еще нужно знать о выставке
Экспозиция состоит из многих тематических разделов, каждый из которых затрагивает тот или иной аспект русского импрессионизма. На первом этаже, спустившись с лестницы, стоит обратить внимание на небольшую черно-белую фотовыставку, занимающую всего одну стену. Из-за буйства красок вокруг легко не заметить напечатанные снимки — Виктор Борисов-Мусатов среди одуванчиков, Михаил Ларионов в забавной косынке на фоне елей, Илья Репин в цветущих кустах. Посмотришь на этих великих художников, сфотографированных так незамысловато и будто бы случайно, и на душе становится тепло: так вот какими они были, когда писали все эти шедевры.
Некоторые картины по традиции, прижившейся в Музее русского импрессионизма, дополнены ароматами. Специалисты подбирают парфюмерные композиции по нотам, которые ассоциируются с тем, что изображено на полотнах. Такое ольфакторное сопровождение усиливает впечатления зрителей, а еще помогает познакомиться с картинами посетителям, имеющим проблемы со зрением. Эти же задачи преследует и еще одно знаковое для музея решение — тактильные станции. Под некоторыми полотнами расположены "островки" с макетами, объемными копиями и фактурными фрагментами картин — их можно потрогать, чтобы буквально прикоснуться к искусству. По окончании проекта тактильные станции передадут в региональные музеи, из которых картины прибыли на выставку.
Помимо аудиогида, экспозицию впервые сопровождает акустический перформанс, который можно услышать, перейдя по QR-кодам. Режиссер Денис Азаров и композитор Олег Макаров записали к картинам саундтреки — музыка в них сливается с шепотом, шелестом, шагами и помогает глубже погрузиться в атмосферу работ.
Дарья Шаталова
