Как Владимир почувствовал себя на месте своей жены
Владимир вышел из дома с твердым намерением подстричься. Это решение далось ему непросто, потому что парикмахерская, куда он ходил предыдущие десять лет, внезапно закрылась.
Вот просто так. Владимир пришел по знакомому адресу, а там уже нет никакой парикмахерской, там теперь обувью торгуют, и понятия не имеют, куда съехала бывшая здесь долгие годы парикмахерская.
Владимир очень не любил перемены в жизни, поэтому сейчас он шел, разглядывая вывески, и нервничал. А вдруг попадется какой-то не такой мастер и сделает совсем уж дурацкую прическу, после которой только налысо бриться?
Да и отвык уже Владимир объяснять, как его постричь. Обычно он просто приходил к своему парикмахеру, утвердительно кивал на вопрос «Как обычно?» и терпеливо ждал конца стрижки. Результат всегда был одинаковый, и Владимиру это нравилось.
Сейчас же он шел, терзаемый муками выбора. Куда пойти? Как не ошибиться? Перед глазами мелькали вывески салонов красоты, но ни одна из них доверия не вызывала.
Наконец Владимиру надоело скитаться по городу, и он решил, что вот сейчас войдет в первый попавшийся салон и наконец-то подстрижется, а то совсем уже сил никаких нет.
Взгляд Владимира уперся в непривычное название — барбершоп. Что это значит, Владимир не знал, но там было написано про мужские стрижки, поэтому он решительно потянул дверь на себя.
Его сразу обдало ароматом кофе и какого-то парфюма. Навстречу ему поднялся молодой человек, которого больше ожидаешь увидеть где-то в спортзале, где он тягает неподъемные железки.
Мужчина решительно двинулся к Владимиру, заставив того попятиться к выходу. Гулким голосом мастер, которого язык не поворачивался назвать парикмахером, спросил, чего Владимир хочет.
— Мне бы подстричься, — неуверенно промямлил посетитель, не оставляя попыток допятиться наконец до выхода.
— Это мы запросто организуем, — улыбнулся здоровяк и приглашающе махнул рукой в сторону кресла.
Владимир еще не успел допятиться до двери, а разворачиваться к этому вежливому громиле спиной он почему-то опасался, поэтому пришлось проходить и усаживаться в кресло.
Мастер набросил на Владимира накидку и, встав памятником у него за спиной, стал расспрашивать, как бы клиент желал подстричься.
Выспрашивал долго, заставляя Владимира вспоминать свою прежнюю стрижку во всех подробностях. Тот измаялся так, что уже начал подумывать, что можно бы вообще отпустить волосы и потом просто связывать их в хвост, лишь бы больше не подвергаться такой пытке.
Когда Владимир все-таки закончил отвечать на бесконечные вопросы, громила задумчиво постоял, пристально разглядывая макушку клиента, а потом выдал, что такие стрижки уже давно вышли из моды, поэтому он советует попробовать другой вариант.
Владимир был готов уже на все, лишь бы это поскорее закончилось. Мастер как-то плотоядно улыбнулся и принялся обрызгивать шевелюру Владимира из пульверизатора.
— В крайнем случае всегда можно побриться налысо, — мрачно думал Владимир, сдувая с носа капельки воды. — Мне когда-то говорили, что у меня красивая форма черепа.
Шкафоподобный мастер, который назвался Витей, колдовал над Владимиром уже второй час. Все что-то стриг и подбривал, ввергая Владимира в недоумение. У него чисто физически нет столько волос, чтобы их так долго стричь. Но Витя где-то их находил и безжалостно стриг.
Потом жужжал фен, голову Владимира чем-то мазали и опрыскивали, а потом Витя отошел и дал клиенту возможность рассмотреть себя во всей красе.
Увиденное в зеркале поразило Владимира. Он никогда не отличался пышностью шевелюры, а жена последние годы ехидно замечала, что у мужа стала проклевываться лысинка. Сам Владимир этот недостаток не видел, но заранее переживал.
А сейчас он смотрел на свою стрижку, которая была для него непривычной, но очень Владимиру понравилась. Он даже не мог сказать, чем она отличалась от предыдущей, но отличалась, причем в лучшую сторону.
— Может, еще и бородку в порядок приведем, а то у вас там скоро еж заблудится, — предложил Витя, пощелкивая ножницами.
Владимир решил, что гулять так гулять, поэтому кивнул мастеру и приготовился еще долго сидеть в опостылевшем уже кресле, борясь с отчаянно чешущемся носом.
Когда Витя закончил издевательства над бородой, Владимир впился взглядом в зеркало, которое отражало молодого мужчину, каким Владимир себя давно не ощущал. Это было поразительное, но очень приятное ощущение.
За красоту пришлось отдать в четыре раза больше, чем Владимир обычно платил за стрижку, но он был уверен — это стоит каждого потраченного рубля.
Распрощавшись с Витей и заявив, что теперь будет стричься исключительно у него, Владимир зашагал в сторону дома, любуясь своим отражением в каждой попадавшейся на пути витрине.
Домой Владимир пришел довольный собой, рассчитывая своим внешним видом сразить супругу наповал. Жена ждала его дома и что-то сосредоточено читала в телефоне.
Когда Владимир пошел в комнату и принял горделивую позу, жена на минутку оторвала взгляд от телефона, а потом снова в него уткнулась, заявив, что надо сходить в магазин и заодно вынести мусор.
— Схожу, только ты глаза-то от телефона подними и на меня внимательно посмотри, — разочарованно потребовал у жены Владимир.
Та неохотно отложила телефон и стала разглядывать знакомую фигуру мужа. Тот изо всех сил старался продемонстрировать новую прическу и форму бороды, но жена его намеков явно не понимала.
— Ты откуда этот пуловер достал? Его уже давно выкинуть надо, а ты его все носишь! На выходных съездим в магазин и купим тебе новый, — раздался наконец голос жены.
— Все? Больше ничего не замечаешь? — уточнил Владимир, оглаживая бородку. Жена отрицательно покачала головой и вновь уткнулась в телефон.
Владимир обиженно фыркнул, собрался и отправился в магазин, громко хлопнув дверью. Весь оставшийся вечер он старался обратить внимания жены на изменения в своей внешности: то бородку погладит, то челку поправит, но супруга совершенно не хотела ничего замечать.
Спать Владимир ушел очень огорченный и потом еще долго ворочался, пытаясь уснуть. Утром встал взлохмаченный и очень угрюмый.
Когда он вышел из спальни, жена уже попивала на кухне кофе. Окинув взглядом вошедшего супруга, жена поморщилась.
— Тебе, дорогой, постричься бы не помешало.
