Худрук Театра на Бронной Константин Богомолов впервые ставит в Александринке. Спектаклем "Мать. Горькая пьеса" на исторической сцене здесь открыли новый сезон.
Название — провокативная игра, а пьесу, ставшую спектаклем, написал сам Константин Богомолов при участии Анны Носовой. Как признается режиссер, "Мать" Горького он не читал "триста лет, с тех пор, как учился на филологическом факультете Московского университета". Предложение заглянуть в роман 1906 года поступило от президента театра Валерия Фокина. "Спектакль лишь навеян книгой. Ведь, когда я читаю, я не только изучаю сюжет, я смотрю на энергии, вибрации, которые порождают во мне желание думать, конструировать, размышлять о героях, — признался перед премьерой Богомолов. — Не всякий литературный материал может стать такой провокацией на творчество". Вибрации проросли и дали энергию древнегреческой трагедии, с которой зарифмовались и Достоевский с "Преступлением и наказанием" и "Идиотом", и "Содержанки" и почти все, что Богомолов делал в театре до этой постановки.
Завтрак в доме Асоновых — зияющий дырой камин, мрачные бордовые обои, тяжелые дубовые стулья, пустой стол, а над всем нависла оголенная кирпичная, понемногу осыпающаяся стена. Екатерина, мать (Александра Большакова), пересказывает последние светские сплетни. Павел, сын (Иван Ефремов), доносит до сведения родителей, что собирается в Нью-Йорк потусить. Петр, отец семейства (Петр Семак), кстати, большая шишка в каком-то ведомстве (других подробностей зрителю не сообщают), покорно выслушивает обоих. Примечательно, что в программке герои заявлены как "мать 1", "мать 2", "сын 1", хотя имена у героев имеются — так провозглашается полная условность действа. Беседа ведется нарочито без эмоций — на одной краске, без восходящих интонаций.
Пьесу написал сам Константин Богомолов при участии Анны Носовой. Спектакль лишь навеян книгой Горького
Привычный завтрак в семье, в которой все привычно безразличны друг к другу. Мысль семейная занимала Богомолова и в "Карамазовых", и в "Психе", и в сериале "Кеша должен умереть". Именно по праву родства, по мнению режиссера, в семьях совершаются самые страшные преступления — самые близкие люди калечат душу, а могут и убить. Никакое родство, увы, не делает своим одного человека другому. Вообще в "Матери" режиссер много цитирует самого себя и русскую классику. Главное в цитировании — правильно настроить оптику, а делает это Богомолов всегда умело. И никто не обвинит в неправильной или неудобной интерпретации — пьеса-то авторская.
Мать семейства потрясло возмутительное преступление, совершенное "шайкой из пяти дебилов": на модном светском показе неизвестные скидывают на головы собравшихся мешки с фекалиями — то ли из вредности, то ли из зависти, то ли всерьез. Светская публика, тусовки и рауты, на которых ведется все та же беспощадная проверка на "свой" и "чужой", еще одна любимая богомоловская тема, процветающая в его "Содержанках". Она намечена и в новом спектакле. Екатерине повезло, она опоздала, и потому кара на нее в прямом смысле этого слова не обрушилась. Зато Петру сообщили, что один из участников шайки невероятно похож на него — даже родимое пятно то самое. Кто он — внебрачный сын? Крах карьеры и сопутствующие этому грязные сплетни замаячили перед Петром Асоновым слишком уж явно, ведь оскорбленной светской публике все равно: она сожрет и проглотит без подробностей.
Действие перемещается на авансцену, где стоят грубо выкрашенные белые табуретки и стол. "Каратель" Никита (Владимир Минахин) и вправду сын своего влиятельного отца: всесильная ДНК подтвердила. Вот только об этом Петр не мог знать: его супруга родила ребенка с эпилепсией, а в роддоме уговорила стриптизершу-брошенку из Ярославля отдать ей здорового ребенка… в обмен на квартиру в Москве. Наталья, мать 2, в исполнении Анны Селедец после рождения сына оставила прежнее ремесло и устроилась в поликлинику убирать. С матерью из романа Горького ее роднит то, что она так же, как и Пелагея Ниловна тяжелым трудом зарабатывает на жизнь, не предъявляя к этой жизни никаких претензий, и пытается любыми способами освободить сына, тоже члена преступной шайки, из заточения.
Никита, единственный заслуживающий прощения персонаж этой трагедии, — этакий князь Мышкин и Алеша Карамазов в одном лице: недаром Петру Асонову он видится во сне героем "Идиота", который долго жил в прекрасном горном Базеле, а теперь вернулся на родину. Никита спрашивает мать, зачем люди детей рожают, ведь жизнь — одно страдание: "Может, просто потому, что убивать нехорошо?". "Так кто я — божественное создание или прыщ, который стал таким большим, что его надо рассматривать как божественное создание?" — самый суровый вопрос Никиты, прочитавшего в застенках неосвоенное со школы "Преступление и наказание". Среди героев вопросы мирозданию задает только он, остальные просто уверены в своей способности управлять миром.
Мачеха окажется не биологической, но настоящей матерью. А та, что родила, совершит еще один грех — страшнее первого. И финальный монолог Натальи, в котором прямые цитаты из Маяковского, отсылы к Цветаевой и Ахматовой отлиты в стих античной трагедии, станет приговором этому миру, где мать — горькая пьеса.
