В 2013 году Украина процветала: в стране росли доходы и пенсии, готовились крупные экономические соглашения, реформировалась медицина, снизилась смертность. Однако уже следующий год перечеркнул все открывавшиеся на тот момент перспективы и запустил цепочку самых кровавых и трагических событий в новейшей истории страны. О том, почему глобальная стабильность не спасла от государственного переворота, о том, можно ли было погасить его в зародыше, не допустив жертв, и о том, какое будущее ждет страну теперь, «Парламентской газете» в год десятилетия госпереворота в Киеве рассказал экс-премьер-министр Украины, возглавлявший в роковом 2014 году ее правительство, Николай Азаров.
«Нужно было подождать пять-десять лет, но люди хотели здесь и сейчас»
— Николай Янович, что происходило на территории Украины накануне майдана в ноябре 2013 года? В каком экономическом и политическом состоянии страна подошла к этим событиям?
— В 2012 году мы провели чемпионат Европы по футболу. Построили новые стадионы, реконструировали автодороги и железнодорожные магистрали, отремонтировали больницы, благоустроили города. В стране была макроэкономическая стабильность. Все четыре года работы нашего правительства был устойчивый курс национальной валюты, инфляция опустилась почти до нуля — в 2012-2013 годах она составляла порядка 0,2 процента. Килограмм картофеля, например, в магазинах стоил одну гривну. Сейчас, для понимания — тридцать гривен, хотя зарплаты населения, разумеется, в тридцать раз не выросли.
Действовала масштабная программа активизации экономики, успешно решались вопросы импортонезависимости, особенно по молочным продуктам, овощам, которых у нас традиционно было много, восстанавливали производство собственных огурцов, капусты и так далее. В страну привлекались инвестиции. А еще — и это очень важно — мы впервые в новейшей истории вышли на баланс рождаемости и смертности, остановили скатывание Украины в демографическую яму. Смертность у нас была примерно 550 тысяч человек в год, а рождаемость — примерно 520 тысяч. Я могу очень и очень долго говорить на эти темы, потому что в стране, повторюсь, была стабильность, был намечен курс на развитие во всех областях.
Но, к сожалению, стабильность экономическая и политическая не всегда являются гарантией светлого будущего. Я прекрасно помню майдан 2004 года, когда в Киеве на протяжении нескольких недель продолжались протестные акции из-за избрания президентом Виктора Януковича. Перед этим у нас тоже все было стабильно и даже хорошо — темпы роста ВВП, например, в 2003-2004 годах составляли порядка 12 процентов в год. И тем не менее случилось то, что случилось. Так что я уже тогда понимал, что организация государственных переворотов по принципу цветных революций мало связана с реальным уровнем жизни и реальными экономическими показателями. Потому что достаточно в столице страны организовать 15, максимум 20 тысяч шатунов, которые будут за деньги ходить по главным улицам, кричать, что-то там требовать, давить на президента и парламент и так далее.
— Как складывались международные отношения? Кто являлся для Украины на тот момент главным стратегическим партнером?
— К концу 2013 года мы вышли на финальную стадию подготовки очень важных и крупных стратегических соглашений с Китаем и Россией. В нашу экономику совокупно должны были вложить около 40 миллиардов долларов. Это впервые за всю историю Украины. Так что я лично, хоть и не давал себе расслабляться, все же надеялся, что 2014 год будет хорошим. И тем не менее ситуацию расшатали извне.
— Бытует мнение, что антироссийские брожения и настроения наблюдались на территории Украины уже тогда — и даже задолго до событий 2014 года. Так ли это?
— Это полная, как у нас говорят, брехня. Никаких таких брожений, особенно на юго-востоке, где концентрировался основной промышленный потенциал, не было и быть не могло. Да, националистические партии существовали, где-то даже выступали, но за них на выборах стабильно голосовали один-два процента избирателей.
— Вы говорите, что страна находилась на подъеме и имела хорошие политические и экономические перспективы. Почему в таком случае главным триггером, запустившим события 2014 года, стало стремление в Евросоюз?
— Давайте так рассуждать. Я говорил об объективных факторах развития экономики. И ни одним словом не обмолвился о том, что у нас все было замечательно и прекрасно. В 2013-2014 годах Украина вышла на уровень жизни, скажем, не хуже, чем в Румынии и Болгарии. А по некоторым параметрам даже и лучше, если сравнивать тарифы и реальные зарплаты. Тем не менее до той же Польши мы явно не дотягивали. И не дотянули бы даже через год-два, даже удержись наше правительство, и продолжи оно работать. Надо было развиваться дальше. И народ это видел, народу было с чем сравнивать. И параллельно с этим им активно пели прекрасные песни о том, что вот сейчас мы подпишем соглашение с ЕС и буквально завтра уже в стране установятся европейские пенсии и зарплаты — даже не то что, как в Польше, а как, например, в Германии! Мы бы и так этого добились — я не исключаю, что лет через пять-десять при условии планомерного развития мы сумели бы не то что достичь уровня Германии, а даже его превзойти. Но людям хотелось здесь и сейчас. Плюс были постоянные разговоры о том, что живем мы плохо, потому что нас тянут под Москву. И надо стремиться в Европу — там перспективы, там светлое будущее и так далее. Ну и нельзя не учитывать менталитет. Особенно жителей центральной и западной Украины. Там люди столетиями жили то под поляками, то под литовцами, то под австро-венграми и так далее. И, конечно, эти обещания, что стоит только взять курс на Европу, и все резко изменится к лучшему, у них находили особый отклик. На майдане, кстати, обратите внимание, почти не было людей с юго-востока. Даже те, кто носил плакаты «Я из Донецка» или «Я из Луганска» на деле были выходцами из западных регионов.
Кабальные условия Евросоюза
— Поводом для начала майдана в Киеве стало то, что правительство Украины перенесло подписание соглашения об ассоциации Украины и Европейского союза. Правительство в те годы возглавляли вы, и на вас некоторые исследователи тех событий возлагают чуть ли не персональную ответственность за случившееся. Как вы к этому относитесь? И почему все же решено было перенести подписание?
— Мы знали, что готовился переворот. Но, по нашим данным, готовился он на январь 2015 года. Потому что именно на 2015 год были назначены очередные президентские выборы. А Украина в те годы, согласно Конституции, была президентско-парламентской страной, но с большим креном в сторону президента. Поэтому президент был для организаторов переворота куда более значимой фигурой. Так что информация у нас была, мы к возможным негативным событиям готовились, но при этом полагали, что у нас есть еще год впереди. К тому же, повторюсь, незадолго до майдана были подписаны соглашения с Китаем и Россией, которые должны были простимулировать нашу экономику и обеспечить рост доходов населения, это тоже должно было положительно сказаться на настроениях в обществе.
Но, как показали события 2014 года, повод для переворота можно найти любой. Здесь поводом стало то, что мы «отняли у них европейскую мечту». Да, действительно, мы решили приостановить подписание соглашения. Но это решение было не из ниоткуда взято. Правительство долго колебалось, долго взвешивало все «за» и «против». Так, еще летом 2013 года мы начали серьезные переговоры с Евросоюзом об изменении соглашения. Во-первых, у нас как раз в тот момент начала действовать зона свободной торговли в рамках СНГ. И это было, безусловно, положительным фактором. Но вместе с тем вызывало ряд разночтений, потому что одновременно с этим мы пытались создать зону свободной торговли с ЕС. Нам и Россия, и Евросоюз выдвинули условия. Россия говорила как-то этот вопрос урегулировать, добиться компромисса, ЕС настаивал на том, что нужно выбирать, с кем работать дальше — с Россией или с ними. К тому же само соглашение, подписание которого мы в конце концов приостановили, составлялось еще в 2009 году, нашими предшественниками, и по целому ряду моментов Украине было совершенно невыгодным. Я приведу лишь два примера. Во-первых, из зоны свободной торговли выпадал наш основной экспортный товар — аграрная продукция. Необлагаемые пошлиной объемы пшеницы для ввоза в страны ЕС, например, были установлены на уровне 20 тысяч тонн. И это при общем экспортном потенциале, превышающем 30 миллионов тонн! В конце концом мы додавили ЕС, подняли квоту до 200 тысяч тонн. Но и этого, как вы понимаете, было недостаточно, потому что 200 тысяч и 30 миллионов — числа несколько несопоставимого порядка. И по свинине были такие же ограничения, и по мясу птицы, и много по чему еще. Во-вторых, в соответствии с соглашением мы открывали свои границы для промышленной продукции ЕС. Нам это было, с одной стороны, выгодно, а с другой — в обмен на это от нас требовали соответствия нашей продукции европейским стандартам качества и техническим условиям. На тот момент для нас это было невозможно. А значит, наш экспорт из структуры торговли выпадал.
Вот по этим моментам и еще по ряду таких же ключевых нам никак не удавалось достичь соглашения. Поэтому мы и решили отложить подписание до достижения компромисса.
— Как развивались события в Киеве в начале Евромайдана?
— Вышло человек 150 из числа студентов Киево-Могилянской академии. Разбили они палатки на площади, посидели там неделю. И вроде бы на этом все и должно было закончиться, но случилось 30 ноября 2013 года, когда западные СМИ разнесли новость о том, что этих студентов жестоко избили правоохранительные органы. На этой провокации я даже не хочу сейчас подробно останавливаться. Никаких там студентов в процессе разгона и близко не было, это давно уже всем известно и неоднократно доказано. Но журналисты представили это вот так — как зверства режима, в ходе которых пострадали дети. Майдан вспыхнул и через какое-то время снова заглох. Но опять нашелся повод, чтобы не дать ему рассосаться окончательно. И вот так, планомерно, раз за разом, давили, давили и додавили в конце концов до так называемого мирного соглашения Януковича с оппозицией, в ходе которого майдан должен был закрыться, участвовавшие в нем боевики должны были уйти, а сам Янукович — согласиться на досрочные выборы президента и отвести правоохранительные органы из центра города. В итоге Янукович свою часть соглашения выполнил, а вот противоборствующая сторона просто этим нагло воспользовалась, захватив здание администрации президента, парламента, кабинета министров и в конце концов совершив государственный переворот.
— Некоторые участники событий и независимые эксперты заявляют, что с самого начала власти следовало более жестко вести себя с протестующими — вплоть до открытого применения силы и оружия. Могло ли это остановить Евромайдан?
— Никакой необходимости действовать жестко не существовало. Более того, сначала, когда в борьбу на стороне активистов майдана еще не вступили вооруженные боевики, были все возможности закончить дело мирно: оттеснить народ с площади с использованием традиционных методов. И не было бы никаких жертв. Да, следовало бы интернировать тех, кто активно призывал к госперевороту, занимался провокациями. Но мы этого не сделали — вместо этого президент вел с лидерами оппозиции переговоры. Тут еще дело осложнялось тем, что мы-то стояли на позициях Конституции. А заговорщиками против нас были депутаты Верховной рады, которым закон гарантировал неприкосновенность. То есть, арестовав их (что нужно было сделать обязательно), мы бы пошли на нарушение Конституции. Янукович на это не шел. А на мой взгляд, нужно было пойти.
Ну а в конце, когда на майдан уже было занесено оружие, взрывчатые материалы, когда мы видели и понимали, что имеем дело с настоящими террористами, зачистка уже была бы, конечно, куда более сложной и жесткой. Но цена такого решения (и я говорил об этом еще в январе 2014-го) все равно оказалась бы несоизмеримо ниже того, что произошло в итоге и что происходит сейчас.
«С нынешней властью перспектив у Украины нет»
— Если говорить о нынешних событиях, есть ли у вас прогноз, когда и чем закончится специальная военная операция?
— Нельзя задавать такие вопросы человеку, который не имеет информации о стратегических планах руководства страны. Иначе получится гадание на кофейной гуще. Пока что я могу сказать лишь одно: все идет непросто. Потому что не с Украиной происходит конфликт. Я вижу, что это преддверие новой мировой войны. 54 страны так или иначе противостоят России. И несмотря на всякую болтовню о том, что кто-то от чего-то устал, никакого спада активности не наблюдается. Любой грамотный политик понимает, что «усталость» — это не политическая категория. Есть некая генеральная стратегия, избранная США. И она не меняется. Не смогли сегодня деньги выделить — ну, смогут завтра. Существенного ослабления поставок вооружения, опять же, не наблюдается. Вот, например, пишут о том, что из-за нехватки боеприпасов со стороны ВСУ в зоне спецоперации в четыре раза упала интенсивность артиллерийской стрельбы. Но, если она на самом деле упала — так результаты должны быть! Так что я бы не стал выдавать желаемое за действительное — совершенно очевидно, что на территории Украины России противостоит не украинский народ, а коллективный Запад. Даже шире, чем Запад — там ведь и Австралия участвует, и Япония какая-нибудь. Потенциал у них огромный. Финансовый запас тоже. Противник этот в целом очень серьезный, и недооценивать его не стоит точно.
— Тем не менее многие эксперты-политологи заявляют, что в ближайшее время ситуация может кардинально измениться из-за сокращения военной помощи Украине со стороны стран Запада.
— Я не думаю, что Украина сейчас сохраняет какую-либо субъектность. Экономика ее разрушена, финансовая система разрушена. Дефицит бюджета — три четверти от доходов! То есть только четверть суммы собирается за счет работы народного хозяйства, все остальное — финансовая помощь стран Запада. 233 миллиарда долларов было выделено Евросоюзом на поддержку Украины. Это же колоссальные суммы, это три российских военных бюджета. И опять же, это подтверждение того, что противник отступать не собирается. Вот последние новости: Германия намерена семь миллиардов евро заложить на поддержку Украины, ЕС — 50 миллиардов на четыре года, Байден запросил 61 миллиард. Суммы астрономические. Так что я, повторюсь, не вижу перспектив к тому, что в обозримом будущем что-то поменяется.
— Какое будущее, на ваш взгляд, ждет Украину?
— С действующей украинской властью я никаких перспектив на будущее не вижу. За все десять лет ничего не было сделано для того, чтобы Украина развивалась. А страна должна развиваться. И для развития ей нужно такое руководство, которое исходило бы из интересов ее самой и ее народа. Нужна политическая стабильность, нужны крепкие отношения с соседями. Если все это будет — установится макроэкономическая стабильность, придут или будут созданы инвестиции. И вот тогда появятся перспективы.
Украина ведь — страна далеко не из последних. Там огромные запасы плодородной земли, огромные запасы полезных ископаемых: нефти, газа, лития, урана, радия и так далее. Там образованное население — пусть и уменьшившееся в последние годы, но все равно активное и способное к восстановлению.
